«Ехали на границу с Россией, таскали на себе огромные сумки с мандаринами»

«Им угрожали, приставляли дуло к виску». Как война повлияла на жизнь Абхазии

«Абхазия и Грузия изначально вступали в Советский Союз как договорные республики, на равных, однако в 31-м году Сталин поменял статусВ СССР Абхазия и Грузия входили как равноправные республики, в 1925 году Абхазия приняла свою конституцию, в которой независимый статус был закреплен. В 1931 году Москва включила Абхазскую ССР в состав Грузинской ССР., — рассказывает Лиана Кварчелия, сотрудница Центра гуманитарных программ Абхазии. — Более того, в годы правления Сталина начались репрессии. В случае с Абхазией они имели этнический компонент.

Это было время зарождения новой абхазской нации, и [советской власти] эти зачатки надо было сразу подавить. Конечно, интеллигенция везде пострадала, не только в Абхазии, но здесь давление сопровождались фактическим запретом абхазского языка, его заменой на грузинский, — добавляет Лиана. — Изменили вообще все топонимыАбхазское село Гечрипш превратилось в грузинское Леселидзе. Столицу Абхазии грузины называют Сухуми в противовес абхазскому названию Сухум., закрыли факультет абхазского языка и литературы в [тогда существовавшем Абхазском] педагогическом институте, просто чтобы не было учителей абхазского языка. Взамен в наших школах ввели обязательный грузинский».

Сталинская политика ассимиляции абхазо_к включала не только языковые меры — в Абхазию активно переселяли грузин. Перед Великой Отечественной войной создается целое ведомство «АбхазпереселенстройСоветское ведомство существовавшее в сталинские времена для переселения на территорию Абхазии представитель_ниц других этничностей, в первую очередь — грузин_ок » по заселению Абхазии. Лиана рассказывает, что переселение в Абхазию происходило и в XIX веке:

«Сначала это было переселение на опустевшие после Кавказской войныКавказская война — военный конфликт в1817–1864 гг., в ходе которого Российская империя колонизировала Кавказ. Одним из фронтов была и Абхазия, которая за время войны окончательно перешла под контроль Российской империи земли. Иакоб ГогебашвилиИзвестный публицист, педагог и детский писатель, основатель научной педагогики в Грузии в 1877 году написал статью под названием “Кем заселить Абхазию?”, другие грузинские интеллектуалы писали на ту же тему».

С 1905 по 1959 года процент этнических грузин по отношению ко всему населению Абхазии вырос с 29% до 39%, а доля абхазского населения упала с 54% до 15%.

Историю об ассимиляции рассказывает и Гунда Джения, абхазский врач: «Поколение моих родителей [заставшее 30–40-е годы] очень пострадало от этого. Вначале они пользовались русским алфавитомРечь о кириллице, которая преимущественно используется для славянских языков, но из-за российской и советской колониальной политики оказалась внедрена во множество других языков и часто ассоциируется в первую очередь с русским, но в школе уже заставляли писать на грузинском. В те годы грузин насильственно заселяли на территорию Абхазии: снимали с мест, где они жили, и переселяли сюда. У нас с тех времен осталось очень много в селах домов барачного типа. Грузин заселяли в них, чтобы они обжились, обзавелись каким-то хозяйством. Потом уже их дети стали считать себя коренными жителями. Из-за постоянного давления со стороны Грузии нам сложно говорить о нашей идентичности. У нас постоянно, еще до войны, возникали конфликты с грузинами».

Напряжение, которое накопилось в грузино-абхазских отношениях за время двух империй — Российской и Советской, — при распаде последней привело к войне. Абхаз_ки, с которыми мы говорили, считают Грузию виновницей конфликта, поскольку вооруженные столкновения начались после того, как Абхазия заявила о своей независимости, а грузинский президент Шеварднадзе ввел на территорию автономии армию. Human Rights Watch сообщали о множестве военных преступлений с обеих сторон, а травма после нее до сих пор напоминает о себе.

Абхаз_ки и грузин_ки спустя 30 лет после войны

«Мы ненавидим политиков, а не людей»

Как грузин_ки и абхаз_ки налаживают отношения спустя 30 лет после войны

Кирилл Букетов

Коллежанка Лианы Кварчелии по Центру гуманитарных программ Диана Керсалян рассказывает, что во время войны еще училась в школе. Она выехала в Россию в июле 1992, за месяц до начала военных действий, и не возвращалась на родину до их окончания в 1993 году.

«Для меня это было связано с тем, что я армянка по происхождению. Мои родственники — бабушка и дедушка — оставались в Абхазии и подвергались давлению со стороны грузинских оккупационных сил. Им угрожали, приставляли дуло к виску. Были разные случаи. В какой-то момент во время перемирия нам удалось вывезти бабушку и дедушку из оккупированного Сухума. Речи о том, чтобы находиться в Абхазии всей семье, вообще не было», — вспоминает о том времени Диана.

Редактор абхазского медиа at, ak 22-летний Омар Харчлаа называет себя блокадным ребенком: он родился уже после войны, но его семья все еще переживает боль от нее.

«Мой дедушка был в плену у грузин, вследствие чего умер. И поэтому для меня это всегда была очень больная тема, — делится Омар. — Но сегодня, когда история переписывается прямо на наших глазах, я просто не могу молчать. Мне есть что сказать, исходя не из [материалов] каких-то СМИ, а реальных историй, которые случались с моими близкими».

Как и у многих абхазо_к, всю его семью затронула война. Кроме дедушки, попавшего в грузинский плен, в боевых действиях на Восточном фронте участвовал отец Омара, мать работала в тылу.

«Для тех, кто воевал, не стоял идеологический вопрос о независимости страны, им нужно было оберегать свою семью, свой дом. Дальше уже в целом свой этнос, существование и будущее своего народа», — говорит Харчлаа.

«Мы могли перебиваться с воды на хлеб и обратно». Как Абхазия пережила 15 лет блокады

После подписания мирного договора14 мая 1994 года грузинской и абхазской сторонами в Москве был подписан договор о прекращении огня. Согласно соглашению, по обе стороны административной границы создавались 12-километровая зона безопасности, а в зону конфликта вводился миротворческий контингент СНГ (преимущественно российские войска). и Россия, и Грузия отказывались вести дела с новым правительством Абхазии. В ходе переговоров во время подготовки мирного соглашения президент Грузии Эдуард Шеварднадзе потребовал, чтобы Россия также ввела санкции против Абхазии, иначе Грузия не присоединится к СНГ. Так маленькая страна оказалась закрыта от мира, попав в политическую и торговую изоляцию. Это довольно быстро привело к экономическому коллапсу.

«Я посетил Абхазию впервые в мае 92-го года. Я видел конец старой Абхазии, которая была совершенно другая. Это была высокообразованная и богатая страна, маленький рай для всех. Место, жизнью в котором люди гордились, — рассказывает британский журналист и специалист по Кавказу Томас де Ваал. — Одновременно это уже была страна с большим внутренним напряжением и введенным комендантским часом. Но даже тогда можно было понять, какой была Абхазия. Тогда она была, может быть, одной из самых богатых и в материальном, и в культурном смысле стран СССР. Потом был очень резкий спад из-за разрушительной войны, вынужденная эмиграция половины населения. И когда я снова приехал в Абхазию уже в 2001 году, то чувствовал себя будто после падения Римской империи».

В 80-х годах, перед развалом СССР, доля промышленной продукции Абхазской АССР составляла 12% от всей промышленной продукции Грузинской ССР. Война разрушила Абхазию изнутри и почти вся промышленность пришла в упадок. Ущерб, причиненный стране военным конфликтом, по оценке правительства республики, составил более 11 миллиардов долларов, что примерно равно суммарному ВВП Грузии с 1992 по 1995 год. Изоляция, последовавшая за войной, на долгое время законсервировала экономику и привела к большим проблемам в социальной сфере, на этом фоне взлетела преступность.

Понятие «лихие 90-е» можно применить и к Абхазии: после войны в стране осталось большое количество оружия. В первый послевоенный год, в 1994, было зафиксировано примерно вдвое больше тяжких преступлений, в десятки раз больше убийств и покушений на убийство, чем в последних годовых отчетах (2018–2019 гг.).

«Сразу после войны, уже в 94-м году, я вернулась и поступила в университет, — рассказывает Диана Керсалян. — Тогда еще сохранялась угроза возобновления военных действий и все, естественно, были начеку и при оружии. В стране было не только тяжело — постоянно отключали свет, не было воды, — но и довольно опасно жить. Когда я была студенткой, родители возили меня на лекции и всегда встречали с них: боялись отпускать одну».

Послевоенная изоляция была частичной: соседние государства оставили абхаз_кам некоторые возможности для трансграничной торговли и другой экономической деятельности. Кроме России с абхаз_ками сотрудничала Турция, вела нелегальную торговлю Грузия. «Чтобы мы могли перебиваться с воды на хлеб и обратно», — оценивает это решение Лиана Кварчелия.

«Во время войны и после нее многие уехали в Россию. Люди там зарабатывали и кормили свои семьи в Абхазии, — вспоминает Кварчелия. — У нас же семья — это не просто мама, папа, дети, а это и тети, дяди, племянники и так далее. То есть вот эти вот горизонтальные связи очень сильные помогали выживать».

Границу с Россией могли пересекать только женщины, юноши до 16 лет и мужчины старше 60 лет. Мужчинам 16–60 лет выезжать запрещалось. Абхазские женщины взяли на себя весь груз по спасению своих семей от голода, занимались челночеством, торговали туда-сюда через границу по реке Псоу. Собранный урожай увозили в Россию, где продавали в условиях низких цен и высокой конкуренции.

«Когда созревали цитрусовые или расцветала мимоза, невозможно было пройти через границу: люди по головам просто шли, — рассказывает Лиана. — Это был период, когда можно было заработать деньги». На средства, вырученные торговлей в эти месяцы, люди зимовали.

Когда созревали цитрусовые или расцветала мимоза, невозможно было пройти через границу: люди по головам просто шлиКогда созревали цитрусовые или расцветала мимоза, невозможно было пройти через границу: люди по головам просто шли

«Помню, как моя мама, как большинство женщин Абхазии ехали на границу с Россией, таскали на себе огромные сумки с мандаринами, — рассказывает Омар Харчлаа. — С этими сумками стояли несколько дней в очередях. А все потому что к границе с Россией мужчин не допускали. Наши женщины, наши матери — они просто на себе столько пронесли, столько мучений. Когда у нас кто-то забывает это и говорит, что Россия всегда с нами была, всегда нам помогала, я отвечаю, что это не так. Когда говорят: “Что вы за 30 лет сделали?”, нужно понимать, что до 2008 года была просто полнейшая блокада, изоляция, и невозможно было сделать ничего».

«У Абхазии был слишком долгий путь к независимости, чтобы отдавать ее». Как российское влияние изменило Абхазию

В 2008 году напряжение в отношениях Грузии, Абхазии и России достигло очередного пика. Президент Грузии Саакашвили с начала правления в 2004 году стремился восстановить контроль Тбилиси над Абхазией и Южной Осетией. В России же весной 2008 года начали активно обсуждать вопрос признания их независимости. Россия стала наращивать военное присутствие в Абхазии.

После серии инцидентов, которые Миссия ООН по наблюдению в Грузии считает нарушением режима прекращения огня и Россией, и Грузией, напряжение вылилось в открытые вооруженные столкновения, которые назвали Пятидневной войной. Хотя большая часть боевых действий проходила в Южной Осетии, а не в Абхазии, война вновь сильно повлияла и на нее — 25 августа тогдашний президент России Дмитрий Медведев объявил о признании независимости Абхазии.

Вслед за этим Россия сняла торгово-экономические, финансовые и транспортные санкции в отношении Абхазии, продолжая стратегический курс, который задал Владимир Путин еще в первый год президентства: в 2000-м году он ввел визовый режим с Грузией, сохранив безвизовый с Абхазией и Южной Осетией. В 2008-м году Абхазия получила новый статус «частично признанной республики», а Россия стала ее главнымКроме России Абхазию признали лишь Никарагуа, Венесуэла, Науру, Сирия, Папуа-Новая Гвинея партнером. Путинскому режиму признание Абхазии позволило окончательно закрепить свое влияние на Южном Кавказе и усилить давление на враждебную его режиму Грузию.

«Когда Россия нас признала, это было очень радостно. Конечно, такой сосед, такая защита в военном плане, — вспоминает свои эмоции Гунда Джения. — Мы даже не думали о том, во что это выльется. Но многие, кто постарше меня, говорили, чем нам эта независимость аукнется».

Россия влияла на Абхазию еще до признания, но после — участие Кремля в политике частично признанной республики стало явным. Сейчас бюджет Абхазии более чем на половину зависит от российских денег. 55% доходов республики в 2021 году — это российские дотации. Часть из этих денег ложится в основу коррупционных схем, что отмечают даже московские аудиторы.

После признания Россией начался стремительный рост внешнеторгового оборота и бюджета Абхазии: уже в 2009 году экономические показатели были кратно выше, чем в 2007.

«В экономическом смысле после признания Россией сразу какой-то процесс пошел. Появилась возможность свободно передвигаться, ездить в Россию, бизнесом заниматься, — объясняет Диана Керсалян. — Также появилась возможность получать инвестпрограммы, которые предоставляет РФ, эта помощь реально ощутима. Благодаря ей [РФ] удалось восстановить часть нашей инфраструктуры. Качество жизни после 2008 года улучшилось, и, что очень важно, активизировался туризм. У нас ведь в основном российский турист приезжает в Абхазию. И признание Россией независимости стало такой гарантией безопасности для российского туриста».

Даже в пандемийный 2021 год туристический поток составил полтора миллиона человек. Отрасль, по данным министерства экономики республики, приносит в бюджет до трети налоговых поступлений.

Влияние России на Абхазию простирается далеко за пределы обычных внешнеэкономических отношений. Въехать в частично признанную республику можно по внутреннему паспорту РФ, после КПП россиян_кам даже не нужно менять деньги: повсюду расплачиваются рублем и знают русский язык. При этом, несмотря на тесную связь между Кремлем и чиновниками Абхазии, сами житель_ницы частично признанной республики не видят себя частью России. Для многих Москва предстает только как большой союзник.

Пока в Южной Осетии не первый год обсуждают возможный референдум о вхождении в состав Российской Федерации, де-факто власти Абхазии демонстративно молчат. По мнению сотрудницы Центра гуманитарных программ Лианы Кварчелии, такое решение абхаз_ки не примут:

«У нас основной настрой — у политически активной части общества — за независимость. Может быть, у некоторых политиков разнится видение степени интеграции с Россией. И, возможно, кто-то и готов поддержать идею союзного государства, но это меньшинство. Мы не хотели бы отступить от идеи независимости Абхазии, потому что прошлый опыт существования в составе союзного государства, в СССР, был достаточно травматичным, — считает Лиана. — Мы видели, как менялся наш статус, много чего потеряли в результате. Вот я думаю, что сейчас большую часть активного политического и гражданского общества устраивает независимость при развитии союзнических отношений с Россией».

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

Коллежанка Лианы Диана Керсалян также считает, что абхаз_ки ориентированы на независимость, а Россия просто выступает главным союзником частично признанной республики: «Безусловно, мы понимаем, что Россия — наш единственный стратегический партнер, который оказывает нам большую помощь. Многие считают, что Россия фактически нас содержит и мы обязаны какие-то уступки делать. Я считаю, что наше стратегическое партнерство — это обоюдно выгодный договор. Потому что у России тоже есть свои интересы, иначе она бы не была здесь. Вот поэтому довольно остро в нашем обществе все время воспринимаются попытки ограничить нас в чем-то со стороны России. Например, громкая история о Пицундской дачеКомплекс государственных дач в Пицунде, переданный Главному управлению охрану России в 1995 году. Сейчас российские силовики давят на правительство Абхазии с предложением передать им территорию, соглашение о передаче которой фактически уже было подписано. Но благодаря общественной реакции договор до сих пор не ратифицирован. Если кто-то начнет говорить о более глубокой структурной интеграции с Российской Федерацией, то такие слова будут очень остро восприняты. У Абхазии был слишком долгий путь к независимости, чтобы отдавать ее».

Несмотря на независимость от России, многие житель_ницы Абхазии напрямую связаны с ней — паспортом. Еще в 2002 году Владимир Путин для закрепления статуса РФ как правопреемницы СССР подписал закон, позволяющий обменять старый советский паспорт на российский по упрощенной процедуре. После 2008 документ с двуглавым орлом стало получить сложнее, но на тот момент уже более 80% житель_ниц Абхазии имели российское гражданство вдобавок к имеющемуся.

Журналист Омар Харчлаа неоднозначно оценивает такую связь: «Когда у нас появилась возможность получить российские паспорта, исчезли многие проблемы типа выезда за границу и получения инвестиций. Однако это привело и к тому, что наше правительство перестало быть заинтересовано в том, чтобы продвигать нашу национальную повестку. Почему они не требовали нейтральные паспортаОфициальный проездной документ, выдаваемый ООН в соответствии со статьей VII Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН. Обычно выдается сотрудникам ООН для их дипломатических миссий и может использоваться для въезда в часть стран в безвизовом режиме. от ООН? Они могли бы предоставить нам возможность коммуницировать с другими странами, кроме России. Спустя долгий период блокады появилась простая возможность получить российский паспорт — и все [обсуждение нейтральных паспортов] как бы сошло на нет. Но это была ловушка».

О том же говорит и британский журналист Томас Де Ваал: «С каждым годом влияние России растет. Новый министр иностранных дел — это московский абхаз. Конечно, это вина многих, в том числе и грузинского правительства: они недостаточно серьезно старались построить диалог с абхазами. Не способствовало этому и ограничение международной помощи, которую часто блокирует грузинское правительство. В Тбилиси жива идея “ползучего признания”. Но такого не бывает в международной практике. Или ты признаешь государство или нет».

«Все их действия пока что лишь сближают Абхазию с Россией». Почему Абхазия так и не нашла диалог с Грузией

Признавать Абхазию Грузия не стремится. Тбилиси пытается продвигать мирные инициативы, что, безусловно, способствует деэскалации конфликта, однако недостаточно эффективными их считают в том числе внутри Грузии — например, конфликтолог и бывший министр Паата Закареишвили.

Подробнее о грузинских инициативах и их критике

«Мы ненавидим политиков, а не людей»

Как грузин_ки и абхаз_ки налаживают отношения спустя 30 лет после войны

Кирилл Букетов

«Я изучала все их стратегии, которые по существу являются стратегиями по реинтеграции Абхазии в состав Грузии, — комментирует Лиана Кварчелия. — Они говорят, что хотят выстроить диалог с абхазским обществом, но не с абхазским государством. Они нас не признают и игнорируют руководство Абхазии: по их мнению, у нас нет легитимных органов власти. Медицинские программы — это не просто альтруизм, когда абхазцы могут бесплатно лечиться в Грузии. Это часть вот этой политики реинтеграции: по их мнению, после этого абхазы повернутся к Грузии».

Гунда Джения присоединяется к Лиане: «В этих программах все рассчитано на политику вовлечения через доверие. Это их политика, мирная — и слава богу. Конечно, ужасно, что нам приходится ездить лечиться в другую страну. Наши ветераны войны вынуждены бесплатно ездить лечиться в Грузию, это неприятно. Но это тоже вопрос денег: грузинским властям эти программы оплачивают [западные партнеры]».

Важной проблемой абхаз_ки считают взгляд на конфликт, который сложился из-за долгой изоляции Абхазии от остального мира. Частично признанная республика до сих пор не участвует ни в каких международных обсуждениях, кроме Женевских дискуссийЖеневские дискуссии посвящены последствиям конфликта 2008 года, которые проходят при посредничестве России, США, ООН, ЕС и ОБСЕ. По мнению Омара Харчлаа, это привело к тому, что «Грузия смогла убедить мировое сообщество в своей позиции жертвы, которой она не является абсолютно». Произошло замещение врага в истории: государство Грузия воевало уже не с абхаз_ками, а с сепаратистской Абхазией.

«Для Абхазии очень важен один момент — это признание акта агрессии по отношению к абхазскому народу, — объясняет Харчлаа. — Грузия это не признает. Вот у нас и нет никаких устремлений налаживать отношения. Лично я, например, не против того, чтобы грузинский и абхазский народы начали нормализовывать между собой отношения. Однако это возможно лишь при признании вины и признании нас в качестве независимого государства. Я уверен, что мы смогли бы построить добрососедские партнерские отношения, и, возможно, это был бы очень выгодный союз. Но я не думаю, что государственное эго Грузии пойдет на такое, они пока что не готовы. Все их действия пока что лишь сближают Абхазию с Россией».

Томас де Ваал считает, что на Западе используют шаблонные понятия и термины, когда говорят, что Абхазия — это оккупированная часть Грузии и там шла российско-грузинская война. По его мнению, динамика этой войны была совершенно иной.

Он развивает мысль: «Я думаю, что Грузия — это партнер Запада. В грузинской политике есть противоречие. С одной стороны, есть люди с дипломатическими функциями, эти люди стараются выстроить диалог между грузинами и абхазами; поддерживают мирные инициативы; понимают, что это конфликт, где есть две стороны. Но я думаю, есть и те, кто не заходит на такой уровень. Они считают, что Грузия — наш [Запада] партнер, Грузия под санкциями России, и воспринимают Абхазию, как ДНР или ЛНР».

После Пятидневной войны в 2008 году тогдашний президент Грузии Михаил Саакашвили на 63-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН заявил: «Признание так называемой “независимости” наших двух регионов — Южной Осетии и Абхазии — посягнуло на нашу территориальную целостность». В официальном национальном нарративе закрепилось утверждение, что 20% территории Грузии оккупированы Россией. Интересно здесь то, что до 2008 года про Абхазию как пророссийскую территорию в Грузии говорили только самые радикальные деятели. Лиана Кварчелия реагирует на это с усмешкой:

«Мне кажется, грузины в какой-то момент попали в ловушку собственных мифов, — рассуждает Лиана. — Они очень долго говорили о том, что “у нас с абхазами проблем нет, у нас только с Россией, которая вмешалась, проблема”».

Омар Харчлаа считает такую политику шовинистской. По его словам, среди грузин_ок есть те, кто создает и распространяет «какие-то антинаучные теории» о том, что абхаз_ки «якобы вообще не коренной народ Абхазии» и «как народ пришли на эти земли в XVII веке». Такую позицию декларировал в том числе первый президент Грузии Звиад Гамсахурдия, скандируя в мегафон: «Абхазской нации никогда не существовало».

«Нет никакого научного подтверждения этой версии. Но даже будь это так, разве это является поводом для того, чтобы искоренить и уничтожить наш народ? Нет, конечно, — отвечает на этот тезис Харчлаа. — Даже если, согласно этой теории, мы появились в Абхазии в XVII веке, мы начали формироваться как этнос намного раньше, чем многие народы в Европе или в Америке. Мысль о том, что мы вообще не народ, — это глупо. У нас есть свой язык, который является для нас основополагающим элементом [идентичности/культуры]. Между прочим, он относится к абсолютно другой языковой ветви, чем грузинский».

На вопрос о том, что объединяет такую многонациональную страну, как Абхазия, Омар отвечает, что у всех, кто родился в Абхазии, есть негласный морально-этический кодекс, который называется апсуара.

«В дословном переводе означает «абхаз». То есть это какое-то поведение, воспитание, традиции, которые, человек может понять, только если он вырос в абхазской семье и непосредственно проживал в Абхазии. Вот я бы сказал, что на этом строится наша идентичность — на апсуара».

«В Абхазии есть национальная идея: мы все за независимость». Политика и цензура в Абхазии

Грузинские исследовательницы Натия Чанкветадзе и Кетеван Мурусидзе показывают, что грузинский дискурс одновременно демонизирует абхазо_к и осетин_ок как «марионеток» и романтизирует как «братьев и сестер». Так, в проекте парламентской резолюции по Украине в 2014 году фактическое руководство Абхазии и Южной Осетии называют «марионеточными лидерами», которых Россия использует для легитимации своей агрессии. Спустя пять лет, в 2019 году, спикер парламента Арчил Талаквадзе высказывает надежды: «Уверен, что вместе с абхазскими и осетинскими братьями и сестрами мы вскоре будем работать над конституционным законом, связанным с восстановлением территориальной целостности».

Наши герои_ни из Абхазии дают другие оценки своим лидерам и считают, что живут в независимой стране с демократическими принципами. Гунда Джения говорит, что выросло целое поколение абхазо_к с таким убеждением.

«Мы можем свободно говорить, выходить на митинги. Нравится это правительству или нет? Скорее всего, нет. Но запретить нам они это не могут, — рассуждает Джения. — А так жизнь у нас тяжелая. Все время грызня с соседями, потому что те тоже вырастили поколение, которое училось на их версии истории. Поэтому понимания друг с другом, конечно, нету. Но не дай бог война. Я думаю, что нужно пытаться как-то решать наши проблемы».

Сейчас во главе частично признанной республики стоит уже пятый президент. Большинство его предшественников не дорабатывали свои сроки из-за протестов — в стране есть реальная борьба за власть. По мнению Омара Харчлаа, уровень демократии в Абхазии гораздо выше, чем во многих государствах постсоветского пространства.

«У нас если президент совершил какую-то серьезную ошибку, через недели две он будет подавать в отставку, потому что последуют многотысячные митинги протеста, — рассказывает журналист. — Мы сами в сентябре инициативной группой в Сухуме проводили акцию протеста. Я тоже непосредственный участник этого движения. Мы свободно согласовали наш митинг с администрацией города. Никто нам не мешал».

История с дачей в Пицунде давно создает сложности в отношениях Абхазии и России. С 1995 года Главное управление охраны России арендует у абхазского правительства комплекс государственных дач площадью 186 гектаров в Пицундо-Мюссерском заповеднике. В январе 2022 года правительство Абхазии и ФСО (Федеральная служба охраны) России подписали договор о безвозмездной передаче участка. В ответ оппозиционная партия «Форум народного единства Абхазии» заявила, что это значительная площадь, которая является народным достоянием, и по законам Абхазии ее отчуждать нельзя. В середине сентября прошло сразу несколько согласованных властями акций, где молодежная группа активисто_к «ҲАРАҲПИЦУНДА» («Наша Пицунда») выступала против передачи участка.

«В Абхазии достаточно открытое общество: есть политические партии, есть выборы, даже не менее свободные, чем в Грузии, — считает Томас де Ваал, — но есть и некоторые табу, красные линии, которые нельзя перейти. Это все, что касается Грузии, потому что страны очень активно борются друг с другом по разным вопросам: экономическим, политическим, даже по поводу отношений с Россией. В Абхазии есть национальная идея: мы все за независимость, за отделение от Грузии. И, наверное, есть часть населения, которая считает по-другому. Особенно учитывая, что многие из граждан бежали во время войны в Грузию. Я думаю, есть те, которые считают: “может быть, нам бы лучше жить вместе с Грузией”. Но, конечно, об этом публично не говорят».

«Нельзя так жить и называть себя независимым государством». Каким абхаз_ки видят свое будущее

Единственный союзник Абхазии — Россия — сейчас сама движется в изоляцию вследствие вторжения в Украину, а страна, с которой Абхазия воевала, наоборот, стремится в Евросоюз. Почти все, с кем мы поговорили для этого материала, отмечают, что путь из международной изоляции будет сложным, но при этом предлагают свои варианты выхода.

Лиана Кварчелия настаивает на необходимости прямых переговоров между Абхазией и Грузией. Болезненное для абхазов сравнение с Южной Осетией мешает миру нормально воспринимать частично признанную республику.

«У нас свои планы и свое видение будущего. Абхазия — это другое, — считает Кварчелия. — И разблокировка Абхазии не противоречит интересам Грузии. В Грузии есть люди, с которыми мы ведем эти дискуссии, которые тоже считают, что Абхазия не должна быть изолирована. Грузия ничего от этого вообще не выигрывает. Если разблокировать, допустим, транспортные коммуникации, экономическая ситуация оживится, видя транзит через Абхазию в Грузию. Он устроил бы очень многие страны».

По международному праву, Абхазия находится в тупикеПо международному праву, Абхазия находится в тупике

При этом, по международному праву, Абхазия находится в тупике. С одной стороны, при отделении от Грузии не был соблюден принцип территориальной целостности, но с другой, Абхазия настаивает на том, что люди воспользовались правом на самоопределение народов. После 30 лет существования вне Грузии возвращение в ее состав видится маловероятным. Британский журналист Томас де Ваал «довольно скептически настроен к будущему Абхазии». По его мнению, регион становится де-факто частью России, и война в Украине, упростившая кавказские нарративы, поспособствовала этому.

«В Грузии психологически готовы к тому, что Абхазия потеряна, — рассуждает де Ваал. — Может быть, есть только надежда, что будет развал России? И вдруг Абхазия из-под руин России захочет к Грузии? Однако я думаю, что это немного наивно. Развал России, особенно на Северном Кавказе, — это очень опасная перспектива. Большинство в Абхазии не очень позитивно настроены по отношению к России. Они не хотят быть ее частью, но вернуться к Грузии тоже не хотят. К сожалению, хорошего решения для Абхазии и грузинских беженцев я не вижу».

Слияние с Россией, которого так опасаются не только на Западе, но и в самой Абхазии, представляется реальной возможностью по многим причинам. Непонятно, сможет ли Абхазия выжить без российских денег, хотя, по мнению Омара Харчлаа, страна существовала без них до 2008 года и выжила. По его мнению, главная проблема страны хрестоматийна и подходит под многие страны постсоветского пространства: коррупция не дает стране развиваться самостоятельно. На вопрос, будет ли будущее у Абхазии, как у обычной страны ООН, без изоляции и блокады, Гунда Джения отвечает так:

«Я думаю, что мы просто неправильно взяли курс. Не то чтобы на Россию, а свой собственный [курс] мы не так повели. Не смогли показать свою самодостаточность. Мы ждем, когда нам финансово поможет наш партнер и все за нас распишут, расчертят. Но нельзя так жить и называть себя независимым государством.

Некоторые считают, что нам без России никак нельзя. Возможно, после многих лет иждивенчества обратного пути нет. Я не знаю, я не стратег. Это мои личные ощущения, мои эмоции и мое недовольство. Это не связано с тем, что нам не на что жить. Как-нибудь проживем.

Я смотрю на то, что сейчас происходит в России с малыми народамиНекотрые национальные и деколониальные активист_ки считают, что этот термин, закрепившийся во времена СССР, сам по себе является инструментом выстраивания «иерархии народов» — в том числе на Кавказе, с войной в Украине. Я вижу, что на самом деле у этих малых народов есть и чувство собственного достоинства, и своя культура, и желание жить на свои заработанные деньги. Да и возможности есть. Меня, честно говоря, это вдохновляет».