Референдум под дулом автомата

Референдум

В тесном подъезде панельки по лестнице поднимается мужчина в камуфляже, в руках у него автомат, за ним — две женщины: у одной в руках переносная урна, у другой — стопка бумаг. Четверку замыкает еще один мужчина-военный, тоже с автоматом, отличить его от первого практически невозможно. Навстречу им спускается мужчина, протискиваясь в лестничный проем. Женщины останавливаются:

— А можно у вас спросить, а вы с какой квартиры? — А я здесь не живу. — Точно? — Да.

Стук в дверь. Тишина. Стук в дверь. Тишина. Стук в дверь. Тишина. Четверка спускается вниз. Так на оккупированных территориях Украины проходят «референдумы» о вхождении в состав России.

Процедура, которую организовали на оккупированных территориях и назвали «референдумом», может показаться непривычной даже для российских избиратель_ниц. «Голосование» о вхождении в состав Российской Федерации продлится в течение пяти дней, с 23 по 27 сентября. Школы, в которых развернулись «избирательные участки», ушли на длительные выходные. Помимо «участков» в бюджетных учреждениях и во дворах жилых массивов, существуют «комиссии», которые с урнами ходят по домам. Часто такую «комиссию» составляют люди не только с бюллетенями, но и с автоматами, об этом предупреждают друг друга местные жители в телеграм-каналах. Активист_ки сопротивления призывают местных не открывать двери и не ходить на «участки», люди проукраинских взглядов придерживаются именно такой тактики.

Первые сообщения о планах РФ провести на захваченных территориях Украины «референдумы» стали появляться в конце весны. На этих «референдумах» жители оккупированных регионов должны «выразить свою волю» и присоединиться к РФ: на тот момент речь шла еще и о Харьковской области, которую ВСУ освободили в начале сентября. На захваченных территориях работали сотрудни_цы пропагандистских медиа, чиновни_цы из российских регионов и политтехнологи_ни, которые должны были подготовить местных жителей к «возвращению в родную гавань». Однако даты проведения «волеизъявлений» несколько раз переносились. 20 сентября было объявлено, что «референдумы» все-таки состоятся: многодневное голосование пройдет в «ДНР», «ЛНР» и оккупированных районах Херсонской, Запорожской и Николаевской областей.

20 сентября было объявлено, что «референдумы» все-таки состоятся: многодневное голосование пройдет в «ДНР», «ЛНР» и оккупированных районах Херсонской, Запорожской и Николаевской областей.

«Уверен, что руководство Российской Федерации примет итоги референдума и Херсонская область войдет в состав России, став полноправным субъектом единого государства», — заявил Владимир Сальдо, глава оккупационной администрации Херсонской области. Еще в марте, за несколько дней до своего «назначения», Сальдо выступал против референдумов: «Я не предал свою душу, моя душа — Херсон, а Херсон — это Украина».

«Для удобства избирателей» оккупационные власти организовали надомное голосование, которое обеспечивается «выездными группами». Оккупационные власти заявляют, что это должно «минимизировать риски» для людей в условиях продолжающихся боевых действий: «Мы идем к избирателю, а не избиратель идет к нам. Есть возможность у всех прийти и проголосовать», — заявила глава Херсонского «избиркома» Марина Захарова.

В оккупированных районах Запорожской области, присоединенных к Херсонской, «власти» пообещали использовать бригады из «членов ЦИК и сотрудников полиции», которые будут обходить жителей и «предлагать» им проголосовать.

«Медуза» со ссылкой на источники в администрации президента опубликовала возможные показатели, которые российские власти ожидают получить по итогам «референдумов» в оккупированных регионах. В частности, в Херсонской и «присоединенной» к ней Запорожской областях явка должна составить около 80%, голоса «за» — примерно 90%.

«Уже сейчас видно, что картинки у них не получилось, явки на этих участках никакой. Согнали бюджетников, которые зависят от своих работодателей. Пара человек, которые создают картинку для одного зрителя», — рассказывает Стефан Воронцов, волонтер из Новой Каховки.

Для Стефана этот «референдум» — цирк, который ничего не значит — «пук в муку». «Начнем с того, что для людей в некоторых селах этот референдум уже давно прошел. Молодежь оттуда вся повыезжала, остались пенсионеры без доступа к информации — им как сказали “власти”, так они и живут. Сказали им, что Зеленский капитулировал, и они в это верят. У нас сейчас пол-Херсонской области без связи: людям рассказывают, что надо сдать старые паспорта и получить новые — российские. Вот и все».

Представители российской власти заявляют, что после формального вхождения Херсонской области и других оккупированных территорий в состав РФ на них будет действовать конституция России, а значит, продвижение на них украинской армии может стать формальным поводом для объявления войны.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

Оккупация

24 февраля в 7:20 утра пограничная служба Украины сообщила, что российские войска атаковали государственную границу на северо-востоке страны, «а кроме того, на южном направлении атаки производятся с временно оккупированного Крыма» — по ближайшей к нему Херсонской области. О полномасштабной войне жители Херсонщины узнали несколькими часами ранее и не из новостей: этой ночью Херсон, Скадовск, Новая Каховка и другие поселения области одними из первых во всей стране проснулись от взрывов.

«Мы проснулись, когда взорвали склад воинской части за городом. Проснулись все: я, муж и ребёнок. Я подбежала к окну, и увидела красно-оранжевое зарево, и сказала: "Это война началась”», — вспоминает Алина из Новой Каховки. Этот небольшой город Херсонской области является ключевым для региона: здесь располагается Каховская гидроэлектростанция, которая снабжает электроэнергией и водой засушливого юга Украины. Недалеко от ГЭС, в пригороде Новой Каховки, живет мама Алины. В ту ночь вместе с мужем и ребенком Алина решила уехать к ней, так как предполагала, что бои будут проходить в самом городе: «Это решение ехать к маме оказалось не самым лучшим. Потому что в 10 утра эти нелюди уже повесили флаг на ГЭС, вовсю ездили танки и техника с Z-ками. Город просто сдали».

В первый же день войны российские войска продвинулись на 60 километров вглубь Херсонской области, захватив города и села. Жители Херсонщины говорят о том, что на момент вторжения мосты между Херсонской областью и Крымом оказались разминированы — эти слухи подтверждает и бывший губернатор Херсонской области Андрей Гордеев.

«Нас не просто “бросили” и “не защитили”, а это было предательство, — рассказывает житель Херсона Роман. — Когда в 2014 году аннексировали Крым, Антоновский мост, который соединяет город с областью через Днепр, заминировали. Об этом знали все херсонцы. Но когда пришли русские, мост не был заминирован. Кто-то говорит, за две недели, кто-то — за два месяца до вторжения эту взрывчатку сняли». На Антоновском мосту случились самые важные бои за Херсон, в результате которых к 28 февраля российские войска окружили город. 2 марта городской голова Херсона Игорь Колыхаев объявил об отсутствии украинских сил в городе. «В первые дни войны в телеграм-каналах постили много видео от местных, и на одном из них было видно, как валяются убитые украинские военные. Сейчас этого нигде не найти, а тогда было в обычных местных чатах. И было видно, что наши отступают, потому что с Антоновского моста русские продвигались все ближе и ближе, и мы вскоре стали слышать не просто взрывы, а автоматные очереди, что значило, что русские вошли в город», — вспоминает студентка из Херсона Карина.

«В первые дни войны в телеграм-каналах постили много видео от местных, и на одном из них было видно, как валяются убитые украинские военные. Сейчас этого нигде не найти, а тогда было в обычных местных чатах. И было видно, что наши отступают, потому что с Антоновского моста русские продвигались все ближе и ближе, и мы вскоре стали слышать не просто взрывы, а автоматные очереди, что значило, что русские вошли в город», — вспоминает студентка из Херсона Карина.

По словам жительниц, быстрое отступление ВСУ в начале войны сильно деморализовало многих херсонцев. «В городе начались двоякие настроения. Может, если бы нам сказали, что нас освободят через три месяца, все бы покорно ждали этих трех месяцев, а так каждодневное ожидание утомляет эмоционально и морально. Настроения в городе были уже такие, что, “возможно, нас не отвоюют уже и присоединят к России”. Многие уже начали смиряться с этой мыслью. Многие думают, что нас предали», — делится Карина. Алина рассказывает, что в ее окружении нет людей, которые сотрудничают с россиянами. Но есть и те, кто свыкается с мыслью об оккупации:

Спрашивают [эвакуировавшихся жителей Херсонщины]: «Если будет раша, вы что, не приедете [обратно домой]?»

Состояние неопределенности усиливается и информационной блокадой: по телевидению показывают только российские каналы, мобильная связь и интернет работают с перебоями.

Руководство области, полиции, прокуратуры, судов эвакуировалось из Херсона в первый день войны. То же самое сделали и полицейские, переодевшись в гражданскую одежду. Главой российской «администрации» Херсона стал коллаборант, бывший глава города и депутат городского совета Владимир Сальдо.

Коротко на вопрос о том, почему Херсонщину сдали, советник Офиса президента Украины Алексей Арестович ответил: «Проебали».

Гуманитарная катастрофа

Первые четыре дня после оккупации Алина вместе со своей семьей жила в подвале загородного дома у мамы. В свою квартиру в Новой Каховке их не пускали: «Было очень страшно. Мы все подготовили, чтоб было на чем сидеть, чтоб была еда, вода и одеяла. Когда начинались стрельбища, мы бежали в подвал, замерзали, а ночью, если было тихо, бежали в дом погреться и хоть немного поспать. Спали в одежде и обуви на полу, чтобы, если из окна полетит что-то, быть ниже его. Если опять начиналось, бежали в подвал». Через четверо суток Алина смогла эвакуироваться в город: «Во время эвакуации стояло чмо с автоматом и рассказывало нам, чтобы мы не переживали: “Вы в полной безопасности”».

В оккупированных населенных пунктах российские войска установили комендантский час: после 22.00 нужно быть дома. Но и днем многие стараются без лишнего повода из дома не выходить. «Люди утром покупают еду и быстро по домам, чтобы, не дай Бог, не попадаться на глаза военным», — рассказывает Ирина из Скадовска. По словам Карины, люди не знали, как будут вести себя россияне: «Было очень много пугающих вбросов: вроде девушка вышла погулять с собакой, и ее расстреляли».

Захват Херсона российские силы начали с торгового центра «Европорт», который разграбили сначала военные, а затем мародеры. Уже от «Европорта» российские солдаты прошли по центральным улицам города и заняли административные здания. С приходом российских войск города и села Херсонской области оказались не просто в оккупации, а под полной блокадой: военные на КПП не пропускали никакие грузы, в том числе и гуманитарные конвои. Карина из Херсона вспоминает, что ночью 24 февраля первой мыслью было запастись наличными и продуктами питания:

У нас был один круглосуточный магазин на районе, и в нем был банкомат. Банки сразу заблокировали кредитные карты, и многие люди остались без денег. Очереди в магазины растягивались, как змейка, на каждую из касс метров сто. Люди сгребали все, что видели

В течение первых дней блокады жители раскупили немногие оставшиеся товары и продуктовые магазины быстро позакрывались. Ирина из Скадовска рассказывает, что до последнего держались сетевые супермаркеты, но и те к началу апреля закрылись. В первую очередь раскупили крупы, овощи и консервы.

«Хорошо, что есть фермеры, которые выращивают овощи и мясо. А в остальном со всем проблема, в основном все продается на улице перекупщиками по заоблачной цене», — рассказывает Алина о ситуации в Новой Каховке.

Особенно острой ситуация была в селах за Днепром. Магазины там разграбили ещё в первые дни оккупации. Чтобы обеспечить людей продовольствием, родственники собирали посылки, а городские службы договаривались о перевозке посылок автобусом. И в Херсоне, и в Новой Каховке, и в Скадовске люди называют свое положение «гуманитарной катастрофой»:

«Многие, так скажем, “предприниматели” начали ездить в Крым и закупать там продукты. По забавному стечению обстоятельств, в Крыму продаются и херсонские товары. Где-то в середине апреля были распакованы последние склады магазинов АТБ, мы тоже стояли в очереди на эти склады. Там были макароны, консервированные грибы, ананасы, какие-то овощи, чай, кофе и сладости. Тогда нам объявили, что 28 апреля все магазины украинских сетей закрываются. Якобы они распечатали последние склады и им больше нечем торговать».

Доставкой продовольствия на оккупированные территории стали заниматься волонтеры, которые на обычных легковых автомобилях возят продукты, бытовую химию и лекарства из неоккупированных областей. В одной из таких групп в Новой Каховке волонтерит и Стефан Воронцов, однако с недавнего времени его работа практически остановилась:

«В начале сентября нам запретили ввозить всю украинскую продукцию. У нас тонны товаров лежат и ждут, но мы не можем. Сказали, что сейчас на КПП “Васильевка” в Запорожье из блокпоста делается таможня. Теперь придется больше заморачиваться с документами: нужно будет заполнять заявку, получать разрешение и только потом что-то ввозить.

А если гуманитарка не завозится, то для сел это катастрофа. Если в города еще что-то с Крыма завозят и перепродают подороже, то в села ничего не привозят, а если бы и привозили, то это слишком дорого для местных

Примерно через неделю после оккупации российские войска стали выдавать жителям гуманитарную помощь: «Массово никто ее не брал, — рассказывает Саша, косметологиня из Херсона. — Брали в основном пенсионеры, которые при таких возросших ценах не могли себе позволить ничего купить на пенсию, и социально неблагополучные люди. Моя бабушка взяла два набора: себе и моей сестре-диабетику. В нем было подсолнечное масло, тушенка, сахар, печенье, рис. И вот они [российские военные] считают, что продукты, которые они нам выдают, должны нас как-то привлечь. Если уж вы пришли, выдавайте такие продукты, к которым мы привыкли — к хорошим продуктам».

Украинские пенсионеры, люди с инвалидностью, многодетные родители оказались без пенсий и социальных выплат, так как украинские банки в оккупации не работают. Им всем помогали волонтеры: «Потому что памперсы или детское питание — это все очень дорого, не говоря уже о специфических потребностях, вроде безлактозного питания, — объясняет Стефан. — Сейчас этого всего нет. Мне в страшных снах снятся эти люди». Волонтеры не рискуют в обход запретов ввозить какие-то товары, так как почувствовали, что их выискивают оккупационные власти, и временно притаились.

Достать лекарства в Херсонской области тоже непросто: медикаменты российского производства завозят из Крыма, украинского и иностранного — привозят волонтеры из неоккупированной Украины. Но в силу отсутствия опыта и знаний волонтеры иногда ошибаются:

«Иногда волонтеры говорили: “Да, лекарство есть”. А потом оказывалось, что они перепутали названия или предлагают аналог, который не подходит», — говорит Карина.

По словам Саши из Херсона, больницы не переставали работать и старались предоставлять лекарства из своих запасов. Так, ее сестре с диабетом бесплатно выдавали инсулин. А когда заработали аптеки, они продолжили получать бесплатный инсулин там.

Больницы как объекты критической инфраструктуры сразу же попали под влияние оккупационных властей. Там, где главврачи отказывались сотрудничать, их заменяли «своими».

«Мама моего парня работает в больнице, — рассказывает Карина, — и в один прекрасный день оккупанты пришли к ним и сказали: “Теперь вы работаете на нас”. Они поставили там главврачом своего пророссийского человека, и он теперь всем управляет».

Раненых русских солдат лечили в этих же больницах. «Всем помогали», — вспоминает Саша.

Похищения и пытки

По состоянию на начало августа украинские правозащитники зафиксировали как минимум 412 случаев похищений и удерживания житель_ниц Херсонской области российскими оккупантами. Чаще всего жертвами становятся бывшие участники АТО и местные активист_ки. Житель Херсона Влад вспоминает:

Не скажу, что русские беспредельничали, но свои силовые вопросы решали. Приходили к моему другу атошнику в гости, разговаривали, но физически не трогали. Звучала такая фраза: “Ты можешь думать все, что хочешь, но говорить — нет. Когда мы проведем референдум, ты будешь мобилизован на нашу сторону”

Судя по рассказам студентки Карины из Херсона, российским оккупантам все-таки удалось завербовать некоторых участников АТО: «Моя бабушка живет в селе Новая Маячка. У нее в соседях парни, которые служили в АТО. Спустя месяц после того, как область была оккупирована, их забрали. Просто приехали люди с автоматами и забрали парней, увели куда-то. Они вернулись через пару дней, а некоторые из них стали воевать на российской стороне. Вместе с русскими они стояли на блокпостах и обыскивали местных. На них не было следов насилия — возможно, как-то иначе надавили».

Представитель_ницы органов местного самоуправления и местные депутат_ки тоже становятся жертвами похищений, если отказываются сотрудничать с российскими властями.

Особое внимание российская «администрация» уделяет образованию в городе: за отказ от сотрудничества и обучения по российским программами директора школ и учителя тоже рискуют оказаться в подвале. Только за сентябрь этого года в Новой Каховке пропали директорки двух лицеев: Ирина Дубас и Оксана Якубова.

Пытки как постоянный атрибут российской тюрьмы зафиксированы и на оккупированных территориях Херсонской области. Для старосты Старой Збурьевки Виктора Маруняка воспоминания о тюрьме связаны с проводами на больших пальцах рук и ног, холодной водой, стекающей с головы по спине. Об электротоке он почти не помнит: был слишком избит. Виктор сказал российским военным, что будет сотрудничать, и сбежал за границу. Сейчас он в безопасности.

«Я много раз видела, как к людям на улице подъезжают автомобили и пакуют человека. Все это видят, но никто не может ничего сделать, — рассказывает Карина.

Есть предположения, что один из пыточных подвалов находится на нашей улице, потому что ночью в комендантский час к этому месту постоянно приезжала машина и были слышны выстрелы пистолета. Обычные гражданские автомобили в это время не ездят

Назар Кагальняк из села Абрикосовка воевал на Донбассе в АТО, и этим привлек внимание российских военных. Его похитили из дома и через несколько дней со следами побоев привезли обратно. Дома Назару стало плохо, и его забрали в больницу в соседние Олешки, там он скончался спустя несколько дней. У Назара остались дети, которых он воспитывал без жены, самый младший из них закончил в этом году первый класс.

Правозащитники и местные жители уверены, что коллаборанты слили российским властям списки и адреса военных, активистов, журналистов, полицейских, поэтому российские военные знали, куда и за кем идти.

Сопротивление

Когда официальные лица и армия покинули Херсон, единственной силой сопротивления оккупантам стала тероборона. Но из-за отсутствия централизованного управления и снабжения в первые дни войны тероборона не добилась значительных успехов. Жители рассказывают, что многих добровольцев не принимали в ряды теробороны, потому что не было оружия. Тогда группа мужчин организовалась в народное ополчение, с коктейлями молотова они спрятались в Сиреневом парке — при столкновении с российской армией 36 человек из ополчения погибли.

«Молодые ребята вышли против тяжелой техники с лопатами и коктейлями Молотова, их расстреляли из крупнокалиберного пулемета», — рассказывает житель Херсона Роман.

Сейчас главной силой сопротивления в городе являются партизанские отряды, которые организуют теракты против сотрудников российской «администрации».

Свою антироссийскую позицию активист_ки Херсона выражают листовками и граффити. Одним из проектов сопротивления на оккупированных территориях Украины стала «Жовта стрічка» («Желтая лента»). Активист_ки движения призывают жителей развешивать или рисовать желтые ленты и украинские флаги в общественных пространствах.

Фото: телеграм-канал «Жовта Стрічка»

В описании телеграм-канала движения активист_ки призывают: «Оккупантам не место на твоей земле. Скажи им про это повсюду!»

Последние новости о массовых антироссийских митингах в Херсоне датируются апрелем. Местные жители стали реже выходить на протестные акции, опасаясь репрессий оккупантов.

Многие люди остались со своими мнениями и политическими взглядами у себя на кухнях, но чтобы так выйти в город и сказать “Херсон — это Украина”… На такое редко кто может пойти. А если идет, то их быстренько убирают

Как и волонтеров, которые активно помогали в первые дни войны: их всех позакрывали в подвалах, журналистов — поотлавливали, — объясняет студентка из Херсона Карина. — Многие из них покинули область, если посчастливилось».

С каждым днем выехать из Херсонской области становится все сложнее, особенно для мужчин. И раньше эвакуация сопровождалась изнурительной дорогой, очередями, осмотрами, допросами, но все-таки удавалась. За три дня до референдума, по словам Стефана, российские оккупационные власти перестали пропускать парней 18-35 лет, независимо от их здоровья, семейного статуса или боевого опыта: «Всех разворачивают. Почему именно до 35 лет, мне непонятно. Если они надеются мобилизовать этих пацанов, то это странно. Как они надеются заставить людей с проукраинскими взглядами воевать против Украины? Люди, которые не за вас, — не самые лучшие военные».