«Женщина. Жизнь. Свобода» / «Мужчина. Родина. Процветание»

Состав протестующих и организация протеста

Член медиа-коллектива «МадаарСорх»

Около десяти лет назад у нас уже были массовые протесты и беспорядки в большинстве городов Ирана; в них участвовали преимущественно жители пригородов и представители самых бедных слоёв. Поводом для этих протестов стало быстрое подорожание топлива, а дополнительной причиной послужило введение новых санкций против Ирана.

В ходе протестов и митингов 2022 года участники собираются группами максимум по сто-двести человек — всё потому, что акции плохо организованы.

Люди не имеют определённой цели и не объединены какими-либо структурами — они выходят просто чтобы продемонстрировать, что они возмущены, что им надоела вся система. Некоторые даже предлагают восстановить монархию Пехлеви, и в то же время встречаются лозунги вроде «Смерть диктатору, будь то вождь или король».

Однако мы не можем анализировать протесты только по лозунгам. Протест неоднороден в плане участвующих в нём социальных классов. Беспрецедентно массовое участие в акциях принимают сегодня студенты — даже когда улицы успокаиваются, университетские протесты продолжаются, хотя на сегодняшний день уже арестовали огромное количество студенческих активистов и правого, и левого толка. И в целом государственная система сейчас менее популярна, чем когда-либо, хотя у неё есть и сторонники. Государство всё ещё контролирует все ветви власти и армию.

Несколько недель назад правительство отключало интернет. И хотя сейчас в большинстве городов доступ в интернет всё-таки есть, западные соцсети, которыми многие пользуются для самоорганизации, до сих пор недоступны. Кроме того, есть, например, телеканал Iran International, финансируемый Саудовской Аравией и базирующийся в Великобритании, — он стал одним из самых популярных здесь каналов. Там каждый день пытаются продвигать и организовывать протесты. Есть также группы активистов оппозиции, которые получают зарплату от западных правительств и базируются на Западе. Эти группы организованы неолиберальными и реакционными силами: например проамериканской Масих Алинежад (которая недавно встретилась с Макроном) или Хамедом Эсмаилионом, чья семья погибла в авиакатастрофе в 2020 году, когда разбился самолёт «Международных авиалиний Украины». Не имея политического бэкграунда, Эсмалион вскоре после этого события стал знаменитым оппозиционером. Он живет в Канаде, представляет местное израильское лобби и участвует в канадском неоконсервативном движении. Эсмаилион организовывал большинство эмигрантских протестов по всему миру.

В итоге левые в Иране находятся между молотом и наковальней — западным империализмом и правящей капиталистической системой.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

В любом случае, стоит сказать, что, хотя внутри Ирана нет централизованной организации протестов, едва ли государство и общество смогут вернуться к периоду до убийства Махсы. Сейчас, если люди и не присоединяются к протестам (потому что боятся репрессий или провала революции), это не значит, что они не согласны с протестующими.

Мерал, активистка курдского сопротивления и член правления курдского офиса по связям с женщинами

Я бы не сказала, что нынешние протесты — это протесты какого-то конкретного класса. Всё зависит от места. Например, в больших городах, как Тегеран, выходит очень много студентов. В то же время на периферии, которая тоже сыграла значительную роль в противостоянии репрессиям, иногда вообще нет никаких студентов — на улицы выходит рабочий класс, крестьяне, небогатые люди.

Как иранские студент_ки живут под санкциями

«Я полностью понимаю вас. Я вырос в стране, отрешенной от мира, и с властью, с которой никогда не был согласен»

Как сдать международный экзамен, купить новый смартфон и строить планы на будущее, если ты студент_ка из Ирана

Филипп Смирнов

То же самое справедливо и для курдского сопротивления, потому что оно добивается не только национального освобождения. Оно воюет за общие политические свободы. Политический и идеологический аспекты этой борьбы очень важны. Если посмотреть на такие организации, как РПК или КомалаКомала — курдская коммунистическая партия, действующая на всей ирано-иракской границе со стороны Ирана. Партия возглавляется Ибрагимом Ализаде и работает как курдское отделение Коммунистической партии Ирана. в иранском Курдистане, они также описывают себя как левые: социалистические, коммунистические или коммуналистские.

Поэтому проще сказать, кто не участвует в восстании — не участвуют буржуа, далёкие от подобных движений. Большинство людей, которые присоединяются к протестам, — это люди в невыгодной, дискриминируемой позиции из-за их этноса, религии и так далее.

Политические движения иранской части Курдистана разнородны. Например, PJAK«Партия свободной жизни Курдистана» была создана весной 2004 года. Ее принципами являются демократизм, самоуправление, антикапитализм, профеминизм и экологический конфедерализм. (Kurdistan free life party) в большей степени связана с РПК. Есть и коммунисты, и рабочие движения, и Демократическая партия КурдистанаДемократическая партия Курдистана — одна из старейших курдских политических партий. Была создана 16 августа 1946 года на подпольном съезде в Багдаде. Хотя ДПК называет себя марксистско-ленинской партией, в сравнении с другими курдскими организациями она оказывается правой и традиционалистской. В экономической политике ДПК придерживается либерального курса.. И хотя последние относят себя к левому движению, некоторые проблемы внутри ДПК заставляют поставить это под сомнение: например, нынешний глава партии поставил своим замом собственного сына, а в партийном руководстве нет ни одной женщины. Это показывает, что ДПК остаётся достаточно патриархальной и правой партией, хотя националистами их, конечно, нельзя назвать. Таким образом, на территории иранского Курдистана существует очень много различных политических движений от крайне левых до умеренно правых.

Роль женского движения в иранской политике

Член медиа-коллектива «МадаарСорх»

Хиджаб — это сложный вопрос с долгой историей. Всё совсем не так просто, как это пытаются представить некоторые западные интеллектуалы. До революции 1979 годаИсламская революция в Иране (7 января 1978 года — 11 февраля 1979 года). Революция свергла шаха Мохаммада Резу Пехлеви, и вскоре после этого в стране была провозглашена Исламская республика. Аятолла Хомейни был избран ее высшим руководителем. Вскоре концентрация власти в руках небольшой группы людей привели к установлению новой диктатуры в Иране., особенно при Реза-шахе, женщин пытались заставить снять хиджаб и вместо этого продвигали западную одежду. Реза-шах намеревался присоединиться к Ататюрку в Турции и находился под влиянием его антирелигиозной политики, однако его династия столкнулась с негативной реакцией со стороны религиозно настроенных масс. С другой стороны, во время алжирской революции, когда французские колонизаторы пытались навязать алжирским женщинам западные одежду и образ жизни, хиджаб стал символом борьбы с колониализмом.

Во время революции 1979 года иранские исламисты воспользовались этими тенденциями. Левым в тот период было очень трудно сосредоточиться на борьбе с законом о хиджабе: по поводу хиджаба не было консенсуса, многим западная одежда казалась символом колониализма. До революции только женщины из правящего класса и королевской семьи не носили хиджаб. Конечно, коммунисты не поддерживали обязательное ношение хиджаба, но после революции никакого массового протестного движения против него организовано не было. Тем не менее, в Международный женский день 8 марта 1979 года в Тегеране прошёл женский марш. Он перерос в массовые акции протеста против наступления сил исламской революции на права женщин, в частности против введения обязательного ношения хиджаба.

Протесты длились шесть дней, с 8 по 14 марта 1979 года, в них приняли участие тысячи женщин, в основном из левых партий, хотя большинство крупных коммунистических партий не участвовали в организации этих акций.

В последние годы внутри оппозиции усилились профеминистские тенденции. Несмотря на это, многие всё ещё протестуют из весьма неопределённого чувства возмущения и не имеют представления о том, что такое феминизм. Иногда это приобретает гротескные формы.

Например, некоторые мужчины выступают против насилия над женщинами не потому что они профеминисты, а потому что они считают, что женщины — это их собственность, которую они призваны «защищать» от государства.

В нынешних протестах людям не хватает классового сознания, особенно после 1980-х, потому что нет крупных организаций рабочего класса. Все существующие организации загнаны в подполье. Немного наивно полагать, что, если слоган «Женщина. Жизнь. Свобода» стал популярным, у нас в одночасье будет социалистическая революция. Даже в Сирии и Турции, где изначально родился этот лозунг, группы, использующие его, больше не называют себя марксистами. В последнее время некоторые пытаются дополнить его другими лозунгами, например «Мужчина. Родина. Процветание». И это очень похоже на некоторые фашистские лозунги вроде «Семья. Родина. Бог». Конечно, те, кто это придумывает, вряд ли об этом догадываются, но всё же это иронично.

Так что сегодня мы имеем дело со спонтанным протестом, не имеющим какой-либо единой организации, хотя и находящимся под влиянием проимпериалистических тенденций. Конечно, люди вполне закономерно возмущаются бедствиями, вызванными капиталистической системой, но с другой стороны, протест очень неоднороден и не может быть представлен как социалистический. Может быть, он приведёт к некоторому смягчению правил относительно хиджаба, но в то же время на рабочий класс вот-вот обрушится новая волна западных санкций и давления.

Мерал

Мне кажется, что в случае с убийством Махсы роль сыграло то, что она курдянка и женщина. Как раз из пересечения этих двух частей её идентичности и родилось восстание. Впервые за всю историю Ирана случилось так, что изначально не очень большой протест разросся до общенационального уровня, когда очень много голосов решили высказаться о том, что их волнует и не устраивает в своей стране.

Стоит сказать, что это не первая в нашей истории попытка борьбы за права женщин. В ходе Первой мировой войны в Стамбуле было создано несколько женских организаций. Безусловно, в них состояли женщины из среднего класса и выше и они мало занимались проблемами низших классов, однако то, что они делали, стало важным вкладом в развитие женского движения.

Кроме этого, на курдские женские движения сильно повлияли студенческие забастовки 1968 года и вторая волна феминизма. Примерно в это же время женщины стали создавать различные организации под управлением ДПК в иракской части Курдистана, также много женщин вступило в РПК. В 1990-е годы резко возросло количество женщин в партизанских армиях РПК. Отчасти это объясняется обострением турецко-курдского конфликта, но есть и другая причина.

Многие женщины таким образом могли избежать домашнего насилия: вступление в партизанский отряд иногда было единственной возможностью не вступать в договорной брак.

В конце 1980-х Саддам Хуссейн развернул террор в иракской части Курдистана, из-за этого многие жители были вынуждены покинуть свои дома и бежать в турецкую часть, где они могли стать членами РПК и бороться. Это были не только жительницы деревень, но и молодые идеологически подкованные студентки. Рост количества женщин в партизанских организациях привёл и к тому, что внутри этих коллективов начались конфликты. Это были классовые конфликты между женщинами среднего класса и женщинами из более бедных слоёв населения, а также конфликты между мужчинами и женщинами. Итогом этих дискуссий стало осознание того, что движению необходимо переосмыслить гендерные вопросы. Многим стало очевидно, что наивная марксистская установка, будто после революции любые проблемы, в том числе гендерные, решатся автоматически, просто не соответствует действительности. Особенно это понимание усилилось после распада СССР. Лидеры РПК пришли к выводу, что необходимо пересмотреть многие теоретические позиции марксизма: нужно не только преодолеть капитализм, то есть создать экономическую альтернативу, но и изменить подход к обществу.

Ещё одним важным итогом этих событий стал трансформация понимания революции и революционного общества. Критике подверглись лозунги о строительстве нового демократического общества; основатель и один из лидеров РПК Абдулла Оджалан называл такие лозунги попытками социальной инженерии, которые обречены на провал. Он говорил о том, что демократическое общество уже существует и всё, что нужно сделать революционерам, — это построить фундамент для будущей безопасной жизни этого демократического сообщества.

О чем снимают кино современные режиссерки

Табуированная женская телесность, право на аборт, война — о чем снимают кино современные режиссерки

Монологи Теоны Стругар Митевски, Ребекки Злотовски и Хуанг Джи

Анна Стрельчук

В итоге, как мне кажется, в РПК пришли к пониманию того, что гендерный вопрос является очень важным в революционной борьбе и он никогда не сможет разрешиться сам собой. Даже сам лозунг «Женщина. Жизнь. Свобода» родился в этой организации. Необходимо сделать женщин той политической силой, которая сможет совершить революцию. Необходимо осознать ту миноритарно-революционную политическую силу, которую имеют женщины по всему миру.

Протест и религиозные запреты

Член медиа-коллектива «МадаарСорх»

Различные классы вырабатывают различные интерпретации ислама в зависимости от своих интересов. Существует множество консервативных интерпретаций, левых революционных, повлиявших, в частности, на революцию 1979 года… Ислам очень сложен, и мы не можем свести его к нескольким правилам. Изначально шииты и алевиты составляли меньшинство мусульман на Ближнем Востоке, поэтому во многих странах коммунисты исторически были связаны с ними: огромная часть их народной базы происходит из таких общин. Между тем, Иран является страной с шиитским большинством. Самое многочисленное шиитское население в мире проживает здесь. Шииты утверждают, что являются настоящими последователями (то есть по-арабски «шиитами») имама Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата, зятя и соратника исламского пророка Мухаммада. Многие видят в нём социального реформатора, поборника социальной справедливости. Многие, в том числе иранский писатель Али ШариатиАли Шариати — иранский левый социолог, философ и революционер XX века, один из идеологов Иранской революции., идеи которого сильно повлияли на революцию 1979 года, а также Мухаммад Шаркави и Сами Аяд Ханна ( Мухаммад Шаркави и Сами Аяд Ханна — теоретики исламского социализма, которые считают Абу Зхарр аль-Гифари (сподвижника Мухаммада) главным предшественником исламского социализма.), говорили о некоторых сподвижниках пророка Мухаммеда как о предшественниках исламского социализма. У Али Шариати есть эссе «Красный шиизм против чёрного шиизма» — там он рассуждает об амбивалентности шиитской религии. Красный шиизм он рассматривает как чистую форму религии, которая заботится о социальной справедливости, спасении масс и которая исключает идолопоклоннические ритуалы и духовенство. Чёрный же шиизм он считает искажённой формой религии, узурпированной монархами и духовенством, оторванной от нужд масс и утвердившейся в Иране при Сефевидах — одной из самых значительных династий Ирана, правившей с 1501 по 1736 год.

Мерал

Сразу после установления Исламской Республики в стране была создана полиция нравов. Она следит не только за женщинами, но и за мужчинами, а также за представителями ЛГБТК+. Власти заявляют, что следуют законам ислама, но толкуют их в мизогинном и патриархальном ключе. Для государства любая женщина, которая не скрывает своё тело или волосы, уже аморальна. То же самое относится и к мужчинам: если кто-то одевается в более «западном» стиле, а не в традиционные одежды, это уже можно посчитать за аморальный образ жизни.

В таком обществе освобождение женщины кажется равнозначным разрушению государства. Это государство объявило демократические ценности «западными» и считает их экзистенциальной угрозой.

Таким образом создаётся иллюзия, будто полиция нравов охраняет государство от внешних врагов. Полицейские постоянно патрулируют улицы и активно следят за гражданами. Если они видят человека, который занимается чем-то «вражеским», например, показывает волосы (в случае женщин) или слушает западную музыку, они тут же задерживают его и везут либо в комнату допросов, где могут подвергнуть пыткам, либо в специальное учреждение для «заблудших» людей, где насильственно «перевоспитывают» в соответствии со своим пониманием законов ислама.

Второе — это то, что произошло с Махсой. Сначала они поместили её в машину, где избивали, а после хотели отвезти в исправительный центр. В Иране довольно давно эксплуатируется риторика внешней угрозы: говорят, что американские и израильские агенты внедрились в систему и пытаются её разрушить. Поэтому государство часто призывает людей сплотиться, чтобы противостоять врагу.

Национальная политика в Иране

Мерал, Активистка курдского сопротивления и член правления курдского офиса по связям с женщинами

Жина — курдское имя, Махса — иранское. Курды вынуждены брать по два имени из-за дискриминации. Такая же ситуация и в турецкой части Курдистана. К примеру, в Турции легко можно дать ребёнку русское или любое другое имя, но не курдское — это табу. Поэтому у многих курдов есть официальное имя, которое закреплено в документах, и имя, которое люди используют в обычной жизни в кругу семьи и друзей. Многие женщины даже не пытаются записывать в документы своим детям курдские имена, потому что с такими именами они скорее всего будут подвергаться дискриминации. Для курдов убитая полицейскими девушка была Жиной, вне Курдистана её знают как Махсу.

Иранист из Института стран Азии и Африки МГУ

В начале XX века в Иране произошла конституционная революция. Династия каджаров была свергнута, и престол занял Реза Пехлеви. Пехлеви застал страну в ужасном экономическом состоянии. К тому же к началу его правления Иран всё ещё населяли множество разрозненных племён. Сам Пехлеви, которому предстояло удерживать все эти племена в рамках одного государства, представлял не племя, а народ — он был мазандеранцем. Пехлеви преследовал любые претензии на автономию со стороны племён: он чуть ли не сам порой шёл во главе своих войск, убивая племенных вождей. Он заставил курдов и другие племена и народности перейти к оседлому образу жизни, чтобы они не ходили туда-сюда через границу — результатом стало разорение племён и даже голод.

Параллельно с этим в начале 1930-х немецкие нацисты стали активно продвигать своё понимание истории и антропологии. Иранская власть во главе с Пехлеви очень быстро всё это восприняла. Она стала заявлять, что иранцы — самые чистые арии из всех, ведь те, кто пришёл в Европу из северокаспийского региона (откуда происходят арии), со всеми в Европе перемешались. А персы якобы нет, хотя на самом деле, конечно, точно так же перемешались. Пехлеви переименовал Персию в Иран, то есть «Землю ариев», и провозгласил, что все, живущие тут, — иранские народы, потомки ариев, а вовсе не персы, курды, мазендеранцы, арабы, азербайджанцы, тюрки и так далее.

Процесс идеологизации был очень долгим. В том числе показывались немецкие пропагандистские фильмы в кинотеатрах… Так что во время Второй мировой войны СССР и союзники оккупировали Иран и заставили Пехлеви отречься от престола в пользу сына. Последний лишь смягчил национальную политику, не поменяв курса в целом. В 1945 году британцы вывели свои войска из южной части Ирана. СССР же не спешил с этим: он хотел воспользоваться возможностью шантажировать Иран, попытавшись создать там независимые Курдскую и Азербайджанскую республики. Когда Иран смог уничтожить их, на этих территориях начались массовые репрессии. Следует отметить, что на северо-западе Ирана азербайджанцев в несколько раз больше, чем в самом Азербайджане, потому что нынешний Азербайджан — это просто та азербайджанская территория, которую Российская империя завоевала в ходе русско-персидских войн.

Современная республика частично продолжает курс Пехлеви: представление о том, что они — представители древней цивилизации, потомки ариев и так далее никуда не ушло. И, безусловно, молодежь — и курдская, и иранская в целом — очень недовольна исламским режимом. После революции многие не были готовы к такой жёсткой религиозной диктатуре, которая была установлена. Это вызывало огромное возмущение, и с каждым новым поколением оно лишь усиливается. Так что если вы и иранец, и курд, у вас в два раза больше поводов для недовольства: и религиозный характер республики, и её национальная политика.