«Я у этого вуза в заложниках»

«Хотелось порвать все связи с Россией, но я не могла: кредит»

«Я специально не ела, чтобы отложить деньги на обучение, но и этого не хватало», — говорит Маша, студентка 4 курса журфака НИУ ВШЭ. Девушка сдала ЕГЭ на 90+ баллов, но на бюджет так и не прошла. За высокие результаты экзаменов университет предложил ей скидку на обучение в 70%. Оставшуюся сумму Маша поделила с родителями: часть внес папа, другую она оплатила самостоятельно, накопив за лето. Девушка из небогатойСогласно последнему исследованию НИУ ВШЭ о доступности высшего образования, 61% студент_ок престижных вузов — дети из семей с высоким доходом, и только 5% из них родились в наименее обеспеченных семьях. семьи и отдала буквально последнее, так что во время учебы ей приходилось экономить даже на еде. «Мне главное было вырваться, а там похуй вообще, на что жить и как», — говорит она. Но после первого курса и этого оказалось недостаточно. Из-за высокой конкуренции в вузе потерять скидку можно даже с хорошими оценками, что и произошло с Машей. При этом под программу социального лифтаСоциальная программа НИУ ВШЭ, которая позволяет абитуриент_кам из небольших городов России получить образование за счет университета от университета девушка не подошла, потому что она из города-миллионника. Тогда студентка задумалась об образовательном кредите.

Маша боялась брать кредит, она чувствовала себя недостаточно финансово грамотной. Перед тем как пойти в банк, студентка смотрела интервью Сергея Гуриева. «Он говорил, что вот в Штатах, например, многие берут кредит на обучение. Так я пыталась себя успокоить, а через месяц началась война». С полномасштабного вторжения у Маши изменились представления о своем будущем и профессии. «Как война началась, я подумала: пиздец… Я у этого вуза в заложниках. Мне хотелось порвать все связи с Россией, уйти в другой, иностранный вуз. Но я не могла: кредит», — объясняет Маша. Так девушка осталась в Вышке.

Главным минусом образовательного кредита для Маши стала потенциальная потеря льготного периода по выплатам после отчисления, из-за чего кредит ей пришлось бы выплачивать по полной ставке и сумма ее ежемесячных платежей выросла бы в разы. При этом работы, которая позволила бы ей выплачивать долги перед банком, у студентки не было.

Впрочем, проблема работы все равно стоит перед Машей, ведь в будущем она должна будет выплатить банку миллион рублей за свое обучение, а после окончания вуза сумма ее платежей будет постепенно растиВо время обучения Маша платит всего 350 рублей месяц. После окончания учебы сумма ее платежей достигнет примерно 6 тысяч рублей в месяц.. Когда она думает про это, ее посещают мысли о селфхарме и смерти: «Я себя не режу, пообещала себе больше этого не делать, но иногда хочется, когда вижу сумму долга. Не думаю, что моя смерть кому-то поможет, это просто мысли».

Подробнее о селфхарме читайте в этом материале

«Папа подумал, что это следы от фломастера, и попросил стереть»

Почему подростки в России занимаются селфхармом и как на частоту самоповреждений повлияла война

Август

Проблема усугубляется и тем, что после полномасштабного вторжения она уже не видит смысла в журналистском образовании и не представляет, где бы могла работать после выпуска. «Может, пойду копирайтером или в рекламу, еще есть вариант учителем журналистики, но это звучит как издевательство и над собой, и над учениками», — рассуждает девушка. Ей неловко об этом говорить, и все же она продолжает: «Ну, а куда мне идти работать? На “Москву 24”? Рассказывать про собянинскую плитку? Я тогда лучше вообще не буду работать по профессии».

«Мне больно и стыдно смотреть, как мой второй дом разрушили»

Историк и бывший преподаватель НИУ ВШЭ Дмитрий Дубровский говорит, что пока что в стране в целом и в академии в частности очень высока доля инерции и представления о том, что можно вести business as usual. Тем не менее, он считает, что война в Украине оставила значительный след на высшем образовании в России, и студент_кам нужно с осторожностью выбирать специальности. В первую очередь это касается программ по гендерным исследованиям, международному праву, российской истории и правам человека. «Вложения в гуманитарную сферу, включая журналистику, и международные контакты становится очень рисковым: эти сферы все более переориентируется обратно в идеологию», — объяснят историк. В этих областях, по его словам, места распределяются по принципу лояльности, а не меритократииФорма управления, при которой людей поощряют исходя из их заслуг, а не лояльности.

С начала полномасштабного вторжения факультет креативных индустрий, на котором учится Маша, покинули Александр Архангельский, Анна Качкаева и другие преподаватель_ницы с антивоенной позицией. На смену им пришли сотрудни_цы телеканала «Москва 24» и «МИА Россия сегодня». Руководителем института медиа стал ведущий «России 1» Эрнест Мацкявичюс, который советовал молодым журналист_кам отказаться от международных стандартов профессии в пользу «мобилизационной журналистики». Девушка старалась не ходить на пары к преподавателям, которые поддерживают войну, но ей это мало помогало.

«Да все равно атмосфера в вузе поганая. Приходится держать рот на замке… Но ведь смысл журналистики в том, чтобы говорить, а не отмалчиваться». Впрочем, о том, чтобы сменить Вышку на другой российский вуз, Маша и не думала, так как там остались «хоть какие-то отголоски свободы». Кроме того ее удерживала дружба с одногруппни_цами, которые выступают против войны.

Не только в НИУ ВШЭ увольняют неугодных профессоро_к и закрывают образовательные программы. Этой весной преподавательницу Наталью Подоляк уволили из Сибирского института бизнеса, управления и психологии после штрафа за дискредитацию армии, а из СПбГУ уволили историка Михаила Белоусова. В СПбГУ также не продлили контракт лучшей преподавательнице 2021–2022 учебного года Жанне Черновой и антропологу Виктору Каплуну. А прошлой осенью администрация вуза уволила философа Денис Скопина: администрация университета назвала его участие в митинге против мобилизации «аморальным поступком, несовместимым с продолжением работы». Все они работали на программе «Свободные искусства и науки», которая также была закрыта после начала полномасштабного вторжения. Эта программа существовала с 2011 года и была одной из немногих в России, где учеба была устроена по принципу liberal arts, то есть студент_ки могли сами выбрать образовательные курсы и формировать свое расписание.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

Искусствовед Дмитрий учился на факультете свободных искусств и наук до того, как программу закрыли. «Мне больно и стыдно смотреть, как мой второй дом разрушили, но я рад, что смог получить хорошее образование. Сейчас бы уже не получилось», — говорит он. Молодой человек работает в одном из книжных магазинов Санкт-Петербурга и почти выплатил долг по кредиту: ему осталось отдать банку 50 тысяч рублей. После обучения Дмитрий жил в коммунальной квартире, чтобы сэкономить на аренде и поскорее выплатить кредит. «Наверное, я должен как-то ликовать, что успел, но сейчас чувствую только опустошение», — заключает парень. Он признается, что влюблен в Петербург и не собирается уезжать даже на фоне мобилизации и отъезда друзей: «Это мой дом, пусть уезжают те, кто начал войну».

«В моем родном городе даже нужных фломастеров не было»

По данным за 2022 год, процент закредитованности россиян составил 55%, а объем долгов людей перед кредитными организациями впервые превысил 27 трлн рублей. В эту сумму входят как ипотечные кредиты, так и бытовые. В случае с оплатой образования несколько кредитов могут наслаиваться друг на друга. Так и было в случае иллюстраторки Светы, которая в этом году тоже окончила НИУ ВШЭ.

Сперва кредит взяли родители Светы, чтобы оплатить 420 тысяч за первый год обучения дочери. Но после первого курса девушка потеряла скидку на обучение и взяла кредит. Суммарно обучение обошлось ей в 2,5 миллиона рублей. За эти деньги в родном городе Светы можно купить однокомнатную квартиру. Девушка родилась в Кропоткине, который находится в двух часах езды от Краснодара. «В родном городе даже нужных мне фломастеров не было. Я тогда участвовала в олимпиаде от Вышки и послала друга в Армавир, чтобы он нашел их там», — рассказывает выпускница. По словам Светы, даже если бы у нее был выбор, остаться и родном городе на бюджете или поступить в Москву — она бы выбрала «однозначно Вышку, даже с кредитом».

Как объясняет историк Дмитрий Дубровский, некоторые студент_ки предпочитают бюджетному месту в своем городе престижный вуз, но с кредитом: «Московские вузы дают возможность замахнуться на более престижную работу, особенно Вышка, которая, по сути, стала одним из основных источников для формирования бюрократического класса современной России». По словам преподавателя, с бесплатного места в родном городе «гораздо сложнее подниматься», а с дипломом ведущего вуза, пусть и полученным в кредит, студент_ка можно рассчитывать на высокооплачиваемую работу, которая позволит погасить долг.

Отметим, что образовательные кредиты пока не пользуются популярностью: по данным Национального рейтингового агентства (НРА), в 2021 году «Сбербанк» выдал 25 тысяч таких платежей. Однако вскоре это может измениться, ведь количество бюджетных мест в России снижается: в год начала полномасштабного вторжения их было 618 тысяч, а сейчас — 590 тысяч. При этом 36 тысяч мест из этого количества получили вузы на оккупированных территориях. Кроме того, власти планируют обеспечить бюджетными местами в вузах детей тех, кто воевал в Украине на стороне России.

На фоне сокращения бесплатных мест растет и цена на обучение: например, в НИУ ВШЭ за три года стоимость обучения по программе «Журналистика» выросла почти на 100 тысяч рублей, в МГИМО схожая программа подорожала на 78 тысяч. Согласно исследованию НИУ ВШЭ о доступности образования в России, стоимость обучения по контракту выросла на 50% относительно среднего дохода на душу населения за последние 10 лет.

Политический исследователь Антон Праведников, который готовит абитуриенто_к к поступлению, говорит DOXA: «Если раньше ко мне приходили с запросом “только бюджет”, то сейчас даже сильные ребята говорят мне про поступление на платное. Это удивляет. В целом возможностей для обучения на бюджете становится меньше, и они будут сокращаться. Но люди по-прежнему видят в образовании лифт. Я общаюсь с ребятами, которые критически настроены к власти, но образование — это нечто само собой разумеющееся, и, чтобы оно обесценилось, должны произойти более серьезные сдвиги в российском обществе».

О том, что образование не обесценилось, говорит и выпускница Света. Она довольна учебой в Вышке и считает, что это стоило своих денег. Что касается самой профессии, то, по ее словам, война не повлияла на ее актуальность, ведь «картинки и дальше будут нужны» и «ничего никуда не делось». Выпускница признает, что «ситуация поганая», но из России уезжать не планирует и на выплату двух миллионов по кредиту смотрит без особой тревоги, говоря, что это лишь дополнительный стимул для нее.

«Я как-то не сильно парюсь по этому поводу. Есть, где зарабатывать», — объясняет она. Сейчас девушка подрабатывает дизайнеркой в небольшой компании. Впрочем, под конец интервью она признается, что зарплату ей в очередной раз задерживают.

Образовательный кредит или брат на войне

Студенто_к к образовательным кредитам подталкивают тяжелое финансовое положение, давление со стороны родителей, которые отказываются материально помогать студент_ке, потеря скидки на обучение. Но с начала полномасштабной войны появились новые причины: на Алину, выпускницу факультета дизайна РЭУ им. Плеханова, повлияла мобилизация. Первые три курса Алины оплачивала семья, но после объявления мобилизации деньги потребовались её брату, уехавшему в Турцию. «В нашей семье в приоритете было помочь сначала ему», — объясняет Алина.

В этом году девушка окончила учебу. Сумма ее кредита — 500 тыс. рублей, со временемЛьготный период продолжает действовать 9 месяцев после окончания учебы. её платежи по кредиту увеличатся до двух тысяч ежемесячно, и это давит на выпускницу, которая пока не представляет, где могла бы работать: «С этим вообще сложно: мне предстоит операция, поэтому я пока не устраиваюсь на работу, а беру заказы. Ведь в новой компании мне больничный сразу, с нихуя, никто не оформит на полтора месяца. У меня ожидания самые приземленные: пойду, куда возьмут».

Девушка признается, что образовательный кредит не был её решением: её подвигали к нему и мама, и брат. И сейчас девушка сожалеет об этом решении. Она считает, что не смогла вытянуть из вуза все, что он мог ей дать, и ее беспокоит долг перед банком.

«Я все-таки надеюсь, что мне не придется эту сумму выплачивать 15 лет. И знаю примеры в своем окружении, когда схожая сумма выплачивалась за два–три года. Мне хочется верить, что в моем случае произойдет так же», — объясняет Алина. Чтобы побороть тревогу, девушка успокаивает себя разговорами с мамой. Та рассказывает ей, что через десять лет банковская система в России рухнет, деньги обесценятся, и то, что сейчас кажется огромной суммой, в будущем ничего не будет стоить. В конце интервью девушка заключает: «Возможно, мы слишком оптимистично смотрим на ситуацию».