«Наглость несусветная! Объявили сбор средств в поддержку террористки»

Что случилось?

Недавно мы опубликовали информацию о сборе на содержание в СИЗО Дарьи Треповой, которую обвиняют по статье о теракте. Нам задали много вопросов о том, не будет ли участие в таком сборе считаться «поддержкой или финансированием терроризма».

Помимо этого, в редакцию приходили вопросы и заявления в духе «Почему вы поддерживаете террористку?»

То же самое заявил и одиозный депутат Сергей Миронов, который потребовал провести в России референдум о введении смертной казни для террористо_к после взрыва, в котором погиб Владлен Татарский.

«Наглость несусветная! Объявили сбор средств в поддержку террористки, которая принесла статуэтку со взрывчаткой в питерское кафе», — сказал Миронов и призвал Генеральную прокуратуру и Следственный комитет провести проверку.

А напомните, что за история со взрывом?

2 апреля в петербургском кафе произошел взрыв во время мероприятия z-пропагандиста и бывшего бойца «Л/ДНР» Владлена Татарского (настоящее имя — Максим Фомин).

Татарский — уроженец Украины, он присоединился к боевым действиям на стороне пророссийских сил в 2014 году, когда сбежал из украинской колонии, где отбывал наказание за вооружённое ограбление банка.

В 2021 году он получил гражданство России и с февраля 2022 участвовал во вторжении: он управлял дронами и делал расчеты для беспилотников, которые атаковали территорию Украины.

Татарский не выжил при взрыве, около 30 человек пострадали.

Следствие считает, что в кафе взорвалась статуэтка, которую Дарья Трепова подарила Татарскому.

Значит, Трепова всё же террористка, верно? Каким бы ни был Татарский, убийство — это не ответ, к тому же пострадали невинные люди

Нет, сейчас Дарья Трепова — обвиняемая по статье о теракте. Идет расследование, а сама Дарья находится в СИЗО.

Существуют разные теории о том, кто организовал взрыв и какова роль Дарьи в нём. Только справедливый суд мог бы установить, что произошло на самом деле.

Конституционный суд РФ в своих отчётах регулярно заявляет, что любой человек имеет право на справедливое судебное разбирательство. Однако в современной России говорить о соблюдении этого права не приходится.

Российские суды почти всегда выносят обвинительные приговоры: ежегодно судьи признают невиновными меньше 0,5% подсудимых. При этом впоследствии каждый третий оправдательный вердикт отменяютПо подсчётам «Проекта».

Верховный суд объясняет это тем, что многие дела судьи просто прекращают — таких около 20%. Однако обычно это обвинения небольшой и средней тяжести, по «тяжёлым» статьям дела не прекращают почти никогда.

Ещё меньше шансы на справедливое расследование, отмену дела или оправдательный приговор, если это «политическое дело» — де-факто в стране не соблюдается принцип разделения властей и суд находится в зависимой позиции.

И что вы предлагаете, если справедливого суда всё равно не может быть?

Привлекать общественное внимание к делу Дарьи Треповой точно так же, как и ко всем другим судебным делам сопротивления.

Люди, находящиеся в СИЗО по «политическим делам», сталкиваются с давлением и нарушением своих прав.

Однако обвиняемые по «террористическим» статьям рискуют больше других, оставаясь наедине с системой. Они чаще сталкиваются с давлением со стороны ФСИН и при этом получают значительно меньше общественной поддержки, хотя имеют такое же право на справедливый суд, как и все остальные.

Как на них могут давить?

Один из способов давления в СИЗО, тюрьмах и колониях — это штрафные изоляторы, куда могут отправлять даже по надуманным поводам, например, за расстегнутую пуговицу.

Хотя максимальный срок содержания в ШИЗО — 15 суток, на деле эти заключения могут длиться месяцами.

Крымских татар, осуждённых по «террористическим» статьям в деле «Хизб ут-Тахрир», регулярно отправляют в ШИЗО. Например, Тимура Ялкабова, инвалида III группы, держат в изоляторе уже 2 месяца.

Фигуранта дела «Сети» Виктора Филинкова, осуждённого по «террористической» статье, отправляли в ШИЗО больше 30 раз, а потом восемь дней держали в одиночной камере, усыпанной толстым слоем шпаклевки. В итоге его госпитализировали из-за регулярной рвоты и головной боли.

В СИЗО могут незаконно запрещать переписку — это тоже способ давления, а ещё это помогает властям скрывать информацию о деле и происходящем в изоляторе.

Например, когда журналист Иван Сафронов, которого обвинили в госизмене, находился в СИЗО «Лефортово», следователь, игнорируя закон, приказал не передавать Ивану корреспонденцию и не отправлять его письма.

А зачем нужны сборы на содержание в СИЗО? Людей там не кормят что ли?

Дарью заключили в СИЗО до 2 июня. Группа поддержки объявила сбор на одежду, средства гигиены и еду для неё.

Хотя людей, находящихся в изоляторах, должны обеспечивать всем необходимым, на деле они часто недоедают, им может не хватать базовых предметов быта и гигиены:например, мыла, туалетной бумаги, зубных щеток и пасты, прокладок, полотенец и простыней и т. д.

Всё это нарушает право на гуманное обращение и уважение достоинства. Независимо от совершенного или вменяемого преступления, это право есть у всех людей.

В России в местах заключения, в том числе в СИЗО, много лет нарушают права человека. При этом суды обычно встают на сторону обвинения, а судебная и пенитенциарная системы стали частью репрессивной машины.

В этих условиях небезразличие к заключенным — один из способов противодействия полицейскому насилию, которое, вне зависимости от чего-либо, не должно легитимизироваться в обществе.

Зачем нужен такой сбор, понятно. Но вы уверены, что участие в нём не посчитают поддержкой или финансированием терроризма?

Мы спросили об этом юриста правозащитного проекта Первый отдел Максима Оленичева.

Законы-то понятно, но вы сами сказали, что в России они могут и не соблюдаться

Мы понимаем, что законы говорят одно, а на практике действия ФСБ и суда могут отличаться. Группа поддержки Дарьи собирает средства на иностранную карту — вы можете поддержать её, если находитесь за границей.

Сбор в рублях тоже ведётся, однако, если вы хотите дополнительно обезопасить себя, лучше донатить в криптовалюте. Имейте в виду, что  криптовалюты, обозначенные в сборе, не поддерживают анонимные транзакции. Но для того, чтобы выяснить, кто именно жертвовали средства в крипте, спецслужбам пришлось бы сильно постараться.