Если вы находитесь в России или планируете в нее возвращаться, вам нельзя репостить наши материалы в соцсетях, ссылаться на них и публиковать цитаты.
Подробнее о том, что можно и нельзя, читайте в карточках.
В Нижнем Новгороде сейчас работает «Самая закрытая выставка» о том, как живут подопечные психоневрологических интернатов (ПНИ). В рамках выставки 12 и 13 апреля прошла конференция, на которой представитель:ницы НКО и чиновни:цы обсуждали существующие проблемы включения людей с ментальными особенностями в социальную жизнь.
Могут ли НКО сотрудничать с государством так, чтобы сохранять независимость? Какие вообще есть проблемы в этой области и о чем спикер:ки говорили на конференции? Журналист:ки «Реплики» ответили на эти вопросы. DOXA публикует этот материал с небольшими добавлениями.
В материале «Реплики» не используются гендергэпы, мы не изменяли орфографию издания.
- ИллюстраторкаИллюстраторкастася бубубу
- Публикация15 апреля 2024 г.
НКО и государство: цели одни — методы разные
В России сейчас работает примерно 500 психоневрологических интернатов (ПНИ). В них находится 160 тысяч человек — это практически как население Сызрани или Северодвинска. Однако узнать, как живут эти люди, становится все сложнее. В 2023 году Госдума приняла поправки в закон «О психиатрической помощи». Они отменили планы по созданию независимых организаций, контролирующих работу ПНИ. За соблюдение прав подопечных теперь отвечают специальные государственные комиссии, в которые не допускаются НКО. Тогда Нюта Федермессер, основательница благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» и авторка проекта «Регион заботы», так прокомментировала решение чиновников: «Я думаю, что не буду больше заниматься федеральным законодательством, потому что мы с вами вашими же усилиями живем в стране, где законы пишутся и не соблюдаются. Где законы голосуются, совершенно безумные, потому что вы думаете, что вас и ваших семей они не коснутся. Очень стыдно за эту Думу, страшно стыдно. [.] Вы все трусите, каждый из вас».
На конференции «Ценность каждого», где была и Нюта Федермессер, и чиновники, таких заявлений уже не было. Возможно потому, что мероприятие прошло при поддержке Сбера и Фонда президентских грантов. С самого начала о сотрудничестве государства с НКО заговорил заместитель губернатора Нижегородской области. Он подчеркнул, что цель государства — «построение инклюзивного общества». В обращении Марии Львовой-БеловойМария Львова Белова — членка партии «Единая Россия», уполномоченная при президенте РФ по правам ребенка. В 2023 году Международный уголовый суд объявил ее в розыск вместе с Владимиром Путиным по обвинению в депортации детей на оккупированных территориях Украины., уполномоченной при президенте по правам ребенка, которое прочла Федермессер, подчеркивалось, что государство и НКО занимаются общим делом помощи нуждающимся. Львова-Белова создала и продолжает курировать центр реабилитации «Квартал Луи» в Пензе, откуда она сама родом. Вот как участники проекта рассказывают о своей работе: «Мы — команда молодых ребят, которые пытаются стереть грани между людьми с инвалидностью и без и доказать, что благотворительностью может заниматься каждый».
Представители НКО говорили менее оптимистично. Анна Битова, председательница правления Альянса «Ценность каждого», в своем приветственном слове даже провела разделение между теми, «кто живет на воле», и теми, кто остается в ПНИ. А уполномоченная по правам человека в Нижегородской области Ольга Кислицына, комментируя поправки в закон «О психиатрической помощи» в 2023 году, напоминала, что люди в ПНИ не преступники и не должны содержаться в таких условиях, как сейчас.
Как устроено лечение подростков в психоневрологических диспансерах?
«Мне говорили: "Ты — угроза для общества"»
Выступающие не раз обращали внимание на то, что решения, которые предлагают НКО и государство, во многом разнятся. Ключевое отличие в том, что власти хотят найти «лучшие практики», «алгоритмы решений», а специалисты видят, что разработать всегда действующий механизм невозможно. Вместо этого нужен подход, который опирается на защиту конституционных прав: на свободу перемещения, медицинскую помощь, уважение личности. Например, государство оценивает качество работы ПНИ по показателю «койка-часы», то есть по времени, которое человек проводит в учреждении. Интернатам невыгодно выписывать человека, так как при сокращении подопечных сокращается и бюджет. НКО же призывают оценивать работу по другим показателям: ход реабилитации, успехи в интеграции, жалобы. Заместитель губернатора не спорил с критикой, а лишь выслушивал и порой что-то записывал в блокнот.
«Мы обеспечиваем работу системы, а должно быть наоборот»
Так начала свой доклад Нюта Федермессер. Она предложила собравшимся учиться «манипулировать государством». По ее словам, в России уже приняты все документы, позволяющие улучшить работу медицинских организаций и качество помощи. Например, официальная цель государственной Национальной социальной инициативы — изменить или улучшить систему, чтобы она работала для человека. Такой же подход, ориентированный на запросы человека, используют и НКО. Поэтому Федермессер советует начинать обращения к чиновникам со слов: «Как сказал президент…».
Об этом же «Реплике» сказала Ольга Соломанидина, председательница самарской организации «Даун Синдром»: «Общение с государством напоминает фразу “тяни-толкай”. С одной стороны, есть реальные проблемы: сложно устроить ребенка в школу, к подопечным ПНИ плохо относятся и так далее. Или, например, у нас есть такая ситуация: интернаты, ссылаясь на карантин, могут полгода не пускать никого к подопечным. С другой — в моем опыте не было ни одной ситуации, когда мы указывали на закон и требовали его исполнения и нам отказывали в этом». Это первый из трех методов в работе НКО, которые выделила Соломанидина. Второй — общественные организации и объединения родителей. Они помогают привлечь внимание к проблеме и бороться с нарушениями. Последний способ, к которому прибегают только в крайних случаях, — обращение в СМИ.
НКО и подопечные: как найти общий язык
Помимо общения с государством НКО находятся в постоянном контакте со своими подопечными и их семьями. А значит, вынуждены балансировать между пожеланиями родителей и медицинскими рекомендациями, которые НКО нужно соблюдать. Так, Анна Битова рассказывала, что, когда она отвозила подопечных в палаточный лагерь, одна из матерей ночью залезла в палатку к своему взрослому сыну. Битова тогда долго общалась с женщиной, объясняя, как важно дать возможность ребенку самостоятельно принимать решения.
При этом, в зависимости от возраста выступающих, о роли НКО в этих отношениях на конференции говорили по-разному. Более молодые (около 30 лет) подчеркивали, что НКО — «это сервис, который помогает клиентам», старшие, уже пожилые, чаще говорили языком психологической науки. Например, что подопечный должен быть «не объектом лечения, а субъектом, вместе с которым работают».
На этом фоне выделялся священник Владимир Климзо, руководитель центра социальной помощи «Преображение» в селе Давыдово Ярославской области. Он говорил о помощи ближнему, опираясь на христианские ценности. Правда, священник использовал термины, которые не приняты в среде НКО: он рассказывал об «алкоголиках», «дачниках-паразитах», которые пугаются подопечных, однако вызывал скорее улыбку у аудитории, нежели осуждение.
Все эти подходы сосуществовали вместе, и по ним можно судить о том, как в конкретном НКО относятся к подопечным: как к людям, которым нужна в первую очередь медицинская помощь, или как к «клиентам», пришедшим с определенным запросом. А кто-то считает, что основа реабилитации — идея христианского милосердия. Язык, на котором говорят НКО, влияет и на то, как общество воспринимает проблемы людей с особенностями здоровья.
НКО и общество: «Есть жизнь, и она очень разная»
Одна из задач НКО — помочь подопечным начать самостоятельную жизнь, встроившись в общество. При фондах создаются гончарные мастерские, обучающие центры, театральные студии — организации, которые помогают приобрести навыки, помогающие в самореализации. Однако более серьезная проблема не обучение и зачастую даже не трудоустройство. Вот несколько важных проблем, поднятых работниками НКО на конференции.
- Во-первых, часто у людей с особенностями здоровья нет мотивации, а порой и понимания, зачем именно работать. Из-за того что они большую часть жизни отрезаны от мира, им трудно быстро освоиться. На всех этапах социализации им нужна помощь куратора.
- Во-вторых, даже начав «самостоятельную» жизнь, люди с особенностями здоровья подвергаются опасности. Соседи могут их бояться или проявлять агрессию. Нередко их обманывают, используют их жилье или даже принуждают взять кредит. Поэтому подготовка к социализации включает в себя также образование в разных сферах, чтобы дать человеку больше возможностей себя защитить.
НКО стараются проводить публичные мероприятия с подопечными, чтобы жители района или города «привыкли» к ним. Например, Анна Малова, руководительница «Открытой среды» в Краснодаре, рассказывала, как она проводила совместные походы в кино. С одной стороны, подопечные, которые до этого не выходили даже на улицу, привыкают к внешнему миру, с другой — работники магазинов, кинотеатров, торговых центров учатся общаться с ними. Важно, что перед такими походами «Открытая среда» разговаривала с сотрудниками и подсказывала, как лучше себя вести.
Для успешной социализации нужно работать не только с подопечными НКО, но и с общественной средой. Анна Малова в разговоре с «Репликой» рассказывала: «Самый частый запрос, который я слышу от самих людей с инвалидностью, — это запрос на этичное отношение. Часто в государственных СМИ их называют “аутистами”, “даунами”, “дцпшниками”. Кажется, что это ерунда, но такое отношение обижает людей».
- Если вам интересно разобраться, почему перечисленные термины некорректны, «Такие дела» сделали словарик.
- У «Открытой среды» есть свой подкаст. Например, выпуск о том, что такое инклюзивное общество.
Люди не знают, как правильно общаться с подопечными НКО. Более того, узнать о том, как живут в ПНИ, сложно. Государство старается изолировать людей с особенностями здоровья от остальных. Через культуру активисты и работники НКО показывают, как устроена жизнь их подопечных и с какими сложностями они сталкиваются. Именно эту тему развивает проект «ПНИ. Самая закрытая выставка», которая работает с 29 марта в Нижегородском государственном художественном музее. Авторка проекта — Нюта Федермессер.
Город за забором
На экскурсию по выставке были приглашены и все участники конференции. После того как власти решили не допускать независимые организации к контролю ПНИ, казалось, что публичный разговор на эту тему, тем более в государственном музее, вряд ли возможен.
Выставка строится на двух идеях: о государственном насилии и о человечности. Они пересекаются в ходе всей экспозиции. Например, павильон, в котором рассказывается, как подопечные ПНИ находят свою любовь, обнесен забором. Федермессер так рассказывает об идее выставки: «Это проект о тех, кого мы привыкли не замечать. О жизни более 200 тысяч невидимых людей. Целый невидимый город! Целый город инопланетян, которых мы поселили рядом с собой, но решили не замечать. А чтобы не стыдиться своей слепоты, мы возвели вокруг них заборы».
Люди ходили по выставке, больше читая сопроводительные тексты, чем просто смотря на экспозицию. Путь по выставке — по сути, «экспресс-курс» по современному положению дел в ПНИ.
В центре одного из залов на экране идет восьмиминутный ролик о ПНИ в России. В нем звучат слова: «Что изменилось с 1991 года? Ничего, только памперсы появились».
