Сажать деревья или взрывать трубы?

Что происходит с экологическим и климатическим активизмом в России? Кажется, все плохо: людей преследуют, крупные природозащитные организации закрылись.

Организации, которые закрылись, играли бы важную роль, если бы мы оставались в рамках авторитарного режима, потому что при авторитаризме у общества еще есть возможность влиять на политические решения. Но так как сейчас в России диктатура, закрытие природоохранных организаций — это обидно, но не трагично.

Трагедия в том, что, например, «Гринпис» не просто закрылся, а удалил все свои соцсети и материалы, перечеркнув всю свою работу за последние 30 лет. Мы могли бы применять их опыт в будущем, но из-за того что они хотели играть по правилам российского режима, в итоге им пришлось все удалить. Что подтвердило мой тезис: «Гринпис» не боролся за экологию в России, они просто выполняли свою работу. Но сейчас нельзя просто работать — сейчас нужно бороться.

Ты не считаешь, что «Гринпис» в России защищал экологию?

Я и раньше критиковал «Гринпис» за то, что они не использовали возможности, которые у них были. Да, «Гринпис» сохранял относительную независимость, но с начала войны молчал, например, про экоцид в Украине и про важные проблемы в России. О том, что в Москве вырубают парки и устанавливают там ПВО, писали независимые СМИ, а «Гринпис» почему-то молчал.

Другие крупные экологические организации, которые оставались в России, тоже не использовали свои площадки для того, чтобы выступать и говорить всю правду про экологическую ситуацию. А других крупных каналов информации об экологии и климате в России нет — только пропаганда, которая и вовсе замалчивает лесные пожары, опустынивание и загрязнение воздуха. Это грустно. Учитывая, что война, скорее всего, будет длиться долго, экоповестку нельзя оставлять только российской пропаганде.

Блогеры, которые писали об экологии и у которых была репутация независимых, либо уехали, либо остались и играют по правилам правительства. Некоторые из них теперь публикуют откровенную пропаганду, например, про взрыв дамбы в Украине или оккупацию Запорожской АЭС.

Что пошло не так в российском экодвижении?

Оно было совсем не политизировано. Корпорации уничтожали природу, правительство отменяло природоохранные законы, а нам говорили: давайте разделять отходы и сажать деревья. Это чистый популизм и манипуляция: «Ты меняй личные привычки, а мы потихоньку будем уничтожать природу на совершенно другом уровне». Поэтому я и считаю, что «Гринпис» и другие НКО, которые выпускали пар из экоактивистов и создавали видимость какой-то деятельности, тоже участвовали в пропаганде, пусть и неосознанно. Они агитировали за экопривычки, и это давало людям ощущение, что они что-то делают — и успокаивало. Но в чем эффективность того, что ты сажаешь деревья, если в это же время в Украине из-за бомбежек горят десятки тысяч гектаров?

Сейчас экологические проблемы в России тесно связаны с политикой, поэтому важно менять все экодвижение. Говорить про смену привычек, продвигать петиции, сотрудничать с правительством и лоббировать свои проекты — так больше не работает. Как не работают стратегии протеста, согласованного с властями.

А что нужно делать?

Нужно вместе придумывать новые стратегии и добиваться большей политизации экологического движения. Тема экологии очень перспективна, но мало кто затрагивает ее с антивоенной оптикой. Антивоенное движение в России в целом не знает, что такое климатический кризис, и не понимает его связи со вторжением в Украину. Это большое упущение со стороны российской оппозиции. Там привыкли говорить только про репрессии и коррупцию, а по теме климата и экологии никакой работы нет.

Я думаю создать антивоенное экодвижение, работаю в этом направлении. Сегодня в России появляется много новых активистов, с которыми можно сотрудничать. Российской оппозиции нужно менять стратегию и в целом иметь программу по зеленой повестке. Сейчас уже довольно глупо обсуждать те же выборы. А вот на экологические протесты люди продолжают выходить. С ними надо выстраивать диалог.

Кстати, в России экологические протесты, в отличие от политических, часто добивались успехов — и до сих пор добиваются. Например, несколько месяцев назад в Башкортостане из-за протестов остановили разработку карьера. Инструменты давления на локальные власти и возможности для диалога с региональными чиновниками еще есть, потому что они боятся скандалов на федеральном уровне. Экологические протесты продолжаются, их сейчас становится больше, и они добиваются успеха. Мне кажется, этот тренд будет расти. Поэтому у российского экодвижения большие перспективы.

Кажется, что на фоне войны разговоры о климате и экологии как раз теряют актуальность.

Война сегодня на первом плане, но экология и климат все-таки затрагивают жизни всех россиян. Прямо сейчас климатический кризис во всем мире усугубляется, экологических проблем все больше. Это очень заметно, просто в России об этом мало кто говорит. Но ведь все смотрят в окно.

Мне кажется, сейчас так много репрессий против экоактивистов именно потому, что пропаганде сложно выдать защиту природы или климата за какие-то навязанные Западом ценности. Одно дело феминизм или ЛГБТ — а про экологию сложно сказать, что это «не наше», что чистый воздух нам навязали и на самом деле он россиянам не нужен.

Проблем и протестов будет все больше. Люди будут протестовать, в том числе потому, что российская экономика сейчас не в лучшем состоянии. А единственное, как российская власть умеет зарабатывать, — это уничтожать природные ресурсы и продавать их в Китай и Индию. Сегодня региональные чиновники и бизнесмены ищут легкие пути заработать деньги, ослабляют экологические нормы и все агрессивнее уничтожают природу. Я думаю, вскоре люди начнут понимать, что государство работает не в их интересах. Мы — независимое антивоенное движение — можем максимально использовать эту повестку. Экодвижение в России не пропало, просто люди пока не знают, что нужно делать.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

А что им нужно делать?

Необходима радикализация. Мне кажется, Россия будет двигаться в эту сторону, потому что никакие легальные методы протеста уже не работают. Будущее — за экологическим партизанским движением. Книга «Как взорвать трубопровод»Книга Андреаса Мальма, шведского марксиста и профессора экологии, вышла в 2021 году. Автор приводит различные доводы в пользу радикального климатического протеста, включая саботаж работы нефтегазовой отрасли, захват заложников, разрушение инфраструктуры и другие методы, которые во многих странах относят к экотерроризму. как раз об этом.

Существует моральная дилемма, что в результате таких действий могут пострадать другие. Но в диктатурах вроде России эта дилемма не так ярко выражена: люди в России в любом случае страдают, так что партизанские практики уже кажутся меньшим из зол.

В Европе, несмотря на то что здесь широчайшее экодвижение, никто трубопроводы не взрывает. А вот в России такое уже происходит. Летом был случай, когда работник нефтеперерабатывающего завода попробовал его взорватьРечь о взрыве на Куйбышевском нефтеперерабатывающем заводе в июле этого года. При взрыве не пострадал ни один человек. При этом по оценке следствия материальный ущерб составил более 30 млн рублей. По версии следствия, взрывное устройство заложил электрик завода, уроженец Украины Сергей Окрушко. Против него возбуждено уголовное дело о диверсии.. Это идеал радикального экоактивиста, но теперь ему грозит до 20 лет лишения свободы.

Но насколько осознанно поступают люди, которые пытаются взорвать завод? Что если их мотивирует не климатическая повестка?

Мотивация здесь не очень важна. Люди, которые это делают, возможно, вообще не понимают, что такое климатический кризис и как их действия связаны с климатом, но неосознанно участвуют в климатическом движении. С экологической точки зрения это радикальная протестная акция. Сейчас они так выражают свое отчаяние. Но если говорить во всеуслышание о том, что в таких поступках есть еще и польза, людям будет просто легче в моральном плане решиться, они не будут чувствовать себя виноватыми.

Об ужесточении антидиверсионных законов

«Чем ближе государство к падению, тем больше в нем законов»

Юрист_ки и партизаны рассказали о главных угрозах нового диверсионного законодательства и о способах им противостоять

слива-аджарха

И все-таки много ли людей на такое решатся?

Пока это единичные случаи, но нужна стратегия. В целом россияне видят, что климат меняется и происходят экологические катастрофы, но у них нет ресурсов и образования в этой сфере, чтобы понять, из-за чего это происходит. Важно вдохновлять людей, чтобы они не боялись, чтобы было понимание, почему радикальные методы — это хорошо. Если российский режим больше не сможет наживаться на природе, если деньги будут уходить на исправление того, что вышло из строя по вине активистов, у него будет меньше денег на войну.

В том числе напрямую призывать к подрывам и поджогам?

Эти дискуссии можно заводить. Я не призываю «взрывать трубопроводы», потому что с моральной точки зрения я не имею права указывать людям, что делать. Но я могу говорить, почему в принципе неплохо было бы это делать: если вы хотите рискнуть и совершить какой-то партизанский акт, то, возможно, взрывать трубопроводы — это эффективно. Нужно делиться международным опытом, обеспечивать техническую поддержку, подсказывать, как сделать это наиболее безопасно для людей. Потому что победы активистов в России — это победы для всего мира.

Чем конкретно, на твой взгляд, должно сегодня заниматься антивоенное климатическое и экодвижение в России?

Говорить про климатический кризис, про вред сжигания ископаемого топлива. Объяснять, что это огромная угроза нашему будущему. Приводить положительные примеры того, как системные решения помогают остановить эти процессы: например, в Бразилии после смены правительства вырубка лесов сократилась на 30%. Не умалчивать про связь войны, экологии и климата. Рассказывать про международный опыт радикального протеста. Создавать новые организации, СМИ, проекты, посвященные одновременно экологии и политике. Сейчас самое время заняться образованием россиян и созданием идеологической базы. У тех, кто уехал, много времени.

Дальше нужно постараться создать координированное движение. Пока существуют только разрозненные активисты, а нужна организованная структура, которая могла бы приносить пользу антивоенному движению. Нужно что-то масштабное, вроде того, что было выстроено у «Гринпис» в России. Нам будут нужны не только эксперты, но и пиарщики, и те, кто умеет работать со СМИ, с селебрити, лидерами общественного мнения. Важно настроиться на долгосрочную стратегическую работу, выстраивать доверие к новым СМИ и институтам. Для этого нужно задействовать оппозицию, которая уехала из России, у них довольно большие медийные платформы.

Наверное, из-за границы будет сложнее достучаться до россиян?

Можно продолжать онлайн-работу. Кроме того, нужно создавать мосты между теми, кто уехал, и теми, кто остался. Мы можем из-за границы поддерживать активистов, например, обеспечивая им пути отхода, если их начнут преследовать.

Как устроены пути отхода

Как художник дима старовер начал вывозить из России людей, которым грозит тюрьма

«Вы думаете, что к вам никогда не придут. Но рандом работает как рандом»

Пипиточка

Мы можем вести образовательную и идеологическую работу, но мобилизация внутри России должна быть организована людьми, которые там живут. Например, может случиться какая-то экологическая катастрофа или локальная проблема, и люди начнут стихийно протестовать. Нужно быть готовыми использовать эту возможность.

Сейчас в Башкортостане как раз вспыхнули протесты в защиту местного экоактивиста. Это та самая возможность?

Да. Эти протесты очень вдохновляют. Вчера никто — а сегодня почти половина Баймака. Главное — не упускать возможности что-то изменить и поддерживать друг друга в эти сложные времена.

Как?

Протесты часто проходят незамеченными, потому что в регионах нет крупных медиа. Мы должны создать соцсети, освещать и публично поддерживать эти протесты. Сейчас, во время стихийных протестов в Баймаке, когда заблокированы многие каналы, еще важнее про это писать. Надо пытаться связываться с протестующими, налаживать с ними контакт, спрашивать, какая им нужна поддержка.

В целом нужно делать правильный контент и в нем озвучивать стратегические политические проблемы. Скажем, «российская власть на протяжении десятков лет пыталась уничтожить экосистему Байкала, и, если вы хотите остановить этот процесс, надо добиться политических изменений». Доносить правду до людей, а дальше пусть они сами решают.

Кроме того, нужно противостоять пропаганде, которая маргинализирует активистов и партизан. Если человек стал политзеком, ему важно, чтобы о нем говорили и чтобы его открыто поддерживали.

Подробнее о том, как это делать

«Кампания нужна, чтобы о политзаключенном говорили всегда, а не только если с ним что-то происходит»

Участни_цы группы поддержки создателя «Протестного МГУ» Дмитрия Иванова — об устройстве кампании, реалистичных целях и напряжении в команде

Нина Незванова, Меня не зовут я сам пишу

А еще нужно бороться с обесцениванием. Это враг активизма, большая часть из-за него выгорает. Мы должны создать новую активистскую культуру, атмосферу, в которой люди чувствовали бы, что их принимают.

Ты сейчас занимаешься активизмом?

Я вижу локальные протесты в России, и мне хочется их поддержать, но у меня пока не хватает на это ресурсов. Я пытался создавать независимую зеленую политику в России, но одному это делать сложно. Я добился каких-то успехов: мы создали первое в России климатическое движение, требовали ЕС ввести полное эмбаргоЗапрет на любую внешнеэкономическую деятельность. на российское ископаемое топливо, но в итоге меня лишили гражданства, а мою семью депортировали.

Кстати, по поводу эмбарго. Ты выступаешь против эксплуатации природных ресурсов. Но как России будущего выстроить свою экономику без углеводородов?

Когда я требую эмбарго, я делаю это как активист, который хочет остановить войну. Ископаемое топливо — самая уязвимая точка путинского режима, потому что он весь построен на добыче и распределении так называемых «природных богатств». Они так агрессивно занимаются международной политикой и пропагандой именно потому, что природные ресурсы им позволяют. Российский режим уничтожает природу России и продает все в другие страны, но деньги идут в основном на войну, а не на то, чтобы людям было хорошо.

[В России будущего] нужно продвигать постепенный переход на возобновляемую энергетику. Нынешняя экономическая модель ведет страну не туда, об этом говорят многие экономисты. Если Россия встанет на правильный путь, у нее огромный потенциал, который поможет миру решать климатические проблемы. На нас лежит большая ответственность. Мы должны бороться с изменением климата. Начать можно со снижения политической нестабильности и прекращения гонки вооружений. А для этого нужно остановить войну и вывести войска из Украины.