Он хочет править до 2040 года?

Что произошло?

1 мая ЦИК Узбекистана объявил результаты референдума по обновлению Конституции, который прошел накануне:

• Изменения затрагивали 65% документа.
• По официальным данным, явка на референдум составила 85%.
• 90% голосов были отданы «за».

Конституция в новой редакции вступила в силу. Главная цель, ради которой власти Узбекистана предложили переписать основной закон страны, — это обновление статьи о президентских сроках. Они увеличились с пяти до семи лет, и теперь занимать пост главы государства можно не 10, а 14 лет подряд. Для Шавката Мирзиёева, который правит Узбекистаном с конца 2016 года, прежние сроки обнуляются. В 2026-м, когда должны пройти очередные президентские выборы, он может заново баллотироваться на «первый» срок и таким образом сохранить свою власть до 2040 года.

Что еще меняется?

Новая версия Конституции, помимо прочего, отменяет смертную казнь, запрещает принудительный детский труд и вводит ответственность за вмешательство в работу СМИ. Однако независимые узбекистанские журналист_ки не считают это поводом для радости.

«Половина изменений — повторения из УК, ТК и других действующих нормативно-правовых актов. Это и запрет на смертную казнь, и обеспечение прав женщин, и запрет принудительного труда, и запрет на вмешательство в работу СМИ. Многие из действующих законов, содержащих эти нормы, принимались после долгой борьбы активисто_к и международных организаций. Однако, судя по опросам в СМИ, многие воспринимают их как кардинальные нововведения по инициативе президента», — объясняет Вера Сухина, основательница медиапроекта sarpa. Сухина была наблюдательницей на референдуме в составе независимой команды издания ХУК!.

Еще один блок изменений — например, заверения в том, что в Узбекистане честь, достоинство, права и свободы человека на первом месте, — Сухина считает очень абстрактным. Особенный пессимизм у нее вызывает то, что эти ценности декларируются на фоне сообщений о пытках на следующий день после референдума, на фоне документирования независимыми журналист_ками рассказов людей об условиях в колониях, а также трех десятилетий уголовного преследования геев.

«Есть, конечно, позитивные дополнения, — продолжает Сухина. — Это дополнение о прямом действии Конституции и запрет хокимамГлавы областей, районов, городов. занимать должность председатель_ниц кенгашейСоветы депутатов.. Главное, чтобы это выполнялось на практике: судебная система в целом слабая».

Абстрактные и декларативные изменения в большом количестве еще больше укрепляют эксперто_к во мнении, что за ними пытались замаскировать главную цель — законсервировать президентский статус Мирзиёева.

Что было с президентством в Узбекистане раньше?

Предшественник Мирзиёева Ислам Каримов тоже продлевал сроки своего правления с помощью «референдумов». Он стал президентом Республики Узбекистан в 1991 году, первый его срок должен был завершиться в 1997. Однако еще в 1995 «по многочисленным просьбам народа» Олий МажлисПарламент Узбекистана. вынес на референдум предложение продлить срок Каримова до 2000 года. По официальным данным, 99,6% голосовавших поддержали это предложение.

В 2000 году Каримов избрался на второй срок, а в 2002 прошел референдум о реформе парламента и продлении срока действующего президента с пяти до семи лет, то есть до 2007 года. Президентские выборы в 2007 стали для Каримова третьими подряд. Никакого «обнуления сроков» предыдущие референдумы не предполагали, и по закону Каримов уже не мог баллотироваться, но это ему не помешало. «Набрав» 91% голосов, Каримов сохранил свой пост, а в 2015 году с похожими результатами «победил» и в четвертый раз.

Каримов начал править страной еще в статусе Первого секретаря ЦК Коммунистической партии Узбекистана в 1989 году и сохранял первые посты в общей сложности 27 лет — до своей смерти в 2016.

Первого президента Узбекистана без сомнения можно назвать диктатором не только из-за того, как долго он держался за власть, но и из-за того, какими методами он это делал

Темур Умаров, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии, специалист по Центральной Азии и Китаю и уроженец Узбекистана, объясняет, что в девяностые и нулевые Каримов методично истреблял оппозицию.

«Любой чиновник мог лишиться должности просто потому, что он сам или что-то, что он сделал, не понравилось президенту. Хороший пример — его собственная старшая дочь Гульнара Каримова, которую он посадил под домашний арест из-за слухов о том, что Гульнара претендует на власть», — говорит эксперт.

По отношению к обычным граждан_кам Каримов был намного суровее и не раз прибегал к репрессиям. Так, в 2005 году он жестоко подавил протесты в городе Андижане. В регионе с 2004 года проходили массовые протесты с экономическими требованиями и требованиями отпустить предпринимателей, незаконно задержанных якобы за связи с экстремистскими организациями. В Кыргызстане, по соседству с которым находится Андижанский вилоятАдминистративно-территориальная единица, аналогичная области., в результате революции 2005 года свергли президента Акаева: как и Каримов, он занимал свой пост с 1991 года. Вероятно, вдохновленные успешным опытом кыргызстан_ок, а также отвечая на растущие репрессии, группа протестующих перешла к вооруженному сопротивлению, смогла освободить не только предпринимателей, но и несколько сотен других арестанто_к, также задержанных якобы за «религиозный экстремизм», и захватила здание хокимиятаАдминистрация областей, городов, районов в Узбекистане.. В ходе столкновений Служба национальной безопасности убила несколько десятков протестующих. Но главная трагедия произошла на следующий день после этого, когда к площади перед областным хокимиятом стали стягиваться мирные протестующие, включая семьи с детьми, и правительственные войска обстреляли и их. Только по официальным данным, погибли 173 человека. Некоторые считают, что реальное число на порядок выше.

Каримов — кровавый диктатор. А Мирзиёев?

По оценкам неправительственной организации Freedom House, Узбекистан сегодня — несвободная страна с авторитарным режимом. Однако Темур Умаров объясняет, что между Каримовым и нынешним президентом есть разница.

«К концу своего президентства Каримов контролировал все в стране, принимал все решения и превратил Узбекистан в авторитарный персоналистский режим, который строился вокруг его персоны. Транзит власти произошел по биологическим причинам. Мирзиёев пока не смог консолидировать в своих руках всю власть, он зависит от местных элит в регионах. Ему приходится договариваться с намного большим кругом лиц, чем приходилось Каримову, и с этой точки зрения он пока еще не диктатор», — рассказывает эксперт.

Умаров объясняет, что когда Мирзиёев пришел к власти, то у общества были очень заниженные ожидания. Его считали жестким политиком, но в начале президентства он стал проводить «безобидные» экономические реформы, которые способствовали росту предпринимательства. Так Мирзиёев завоевал популярность.

«В таможенных и международных отношениях тоже произошли изменения. Мирзиёев договаривался с Россией, Казахстаном и странами Евросоюза, например, о том, чтобы продумали разные программы для трудоустройства и защиты прав мигранто_к из Узбекистана. И в целом людям стало проще — это был такой прямо действительно ренессанс узбекский. Этот период даже официальные лица так и называют», — говорит эксперт.

Ирина Матвиенко, активистка, основательница проекта против гендерного насилия Nemolchi.uz, тоже рассказывает, что начало правления Мирзиёева внушало надежды на будущее: «Я очень хорошо помню настроение, которое витало в воздухе в 2017 году, когда пошли реформы. Это прямо был ветер перемен».

Однако, по ее словам, сейчас больших ожиданий уже не осталось. Сама активистка и вовсе недавно была вынуждена покинуть Узбекистан из-за анонимных угроз.

Мы рассказываем про военное вторжение России в Украину, протесты и репрессии. Мы считаем, что сейчас, когда десятки медиа закрылись или перестали освещать войну, доступ к независимой информации важен как никогда.

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

Темур Умаров объясняет, что режим начал меняться ко второму сроку Мирзиёева: экономические реформы застопорились, а кое-какие меры президент и откатил, потому что они вошли в противоречие с интересами узбекских монополисто_к. Но намного более заметной поворотной точкой в правлении Мирзиёева стало даже не начало торможения реформ, а жестокое подавление протестов в Каракалпакстане.

Что случилось в Каракалпакстане и как это связано с Конституцией?

Каракалпакстан — автономная республика в составе Узбекистана, которая занимает почти половину его территории. Треть населения принадлежит к каракалпакской этничности. Республика вошла в состав Узбекистана в 1993 году по международному договору с правом отделиться по результатам референдума. В 2022 году, когда был обнародован первый проект изменений в Конституцию, оказалось, что в нем исключили суверенный статус Каракалпакстана и право отделения.

Журналист и юрист Даўлетмурат Тажимуратов и журналистка Лалагул Каллыханова обратили на это внимание и призывали повлиять на это изменение разными мирными и законными способами: обращениями через госпортал, митингами. Через несколько дней в регионе начались перебои с интернетом. Затем стало известно, что Тажимуратова вместе с семьей, включая несовершеннолетнего племянника, похитили: в сети распространилось видео из его дома со следами взлома и кровью на полу. Люди стали собираться на стихийные митинги с требованием отпустить Тажимуратова. Сначала его отпустили, однако, после того как он вместе с протестующими направились к зданию Жокаргы КенесаВерховный совет., давление силовиков стало усиливаться. Полностью отключили интернет, к протестующим стали применять водометы, слезоточивый газ, обстреливали их резиновыми пулями. Столкновения продолжались три дня, официально известно о 18 погибших и 243 раненых.

Некоторых задержанных участни_ц протестов позднее приговорили  к тюремным срокам по делу о «заговоре с целью захвата власти или свержения конституционного строя». В январе 2023 года Лолагул Каллыханова получила 8 лет условно, а Даўлетмурат Тажимуратов — реальный срок в 16 лет. В новой Конституции автономность и права Каракалпакстана сохранили, однако власти Узбекистана по-прежнему применяют репрессии к его житель_ницам, проводя массовые обыски и задержания.

Подробней об этом здесь

Чистое небо, красные лужи

Куда завернет узбекский политический режим после протестов в Каракалпакстане

Зачем Мирзиёеву обнулять сроки? Почему бы просто не избираться снова, как Каримов?

По мнению Темура Умарова, после событий в Каракалпакстане власть стала действовать намного аккуратнее и сосредоточилась на выстраивании позитивного публичного имиджа как внутри государства, так и за рубежом. Дочь Шавката Мирзиёева Саида в конце 2022 года возглавила информационный отдел администрации президента и теперь занимается пиаром узбекистанских властей, в том числе на международных конференциях. Мирзиёев пытается одновременно удерживать власть и сохранять образ демократичного президента.

«Есть, конечно, другие способы остаться у власти подольше. Мирзиёев мог ничего легально не обновлять: я не думаю, что это вызвало бы огромное количество протестов. Предыдущая редакция Конституции, отменявшая автономность Каракалпакстана, вызвала в нем бурную реакцию — это то, чего власть не ожидала. Поэтому власти сейчас действуют по самому безопасному варианту», — говорит эксперт.

Умаров поясняет, что стремление продлить свою «легитимность» типично для авторитарных лидеров по всему миру. Еще одним способом осуществить это для Мирзиёева была бы «рокировка» с преемни_цей, подобная той, которую Путин совершил с Медведевым. В этом случае, однако, президенту, который хочет вернуть себе пост, нужно иметь полную уверенность в то_й, кто его заменяет. К тому же за время работы преемни_цы в стране может укрепиться гражданское общество, которое не допустит возвращения Мирзиёева, — для него это риск. Поэтому он прибегает к самому «надежному» способу и создает видимость законности.

«Авторитарные режимы в наше время вынуждены притворяться легальными. Не потому что им так нравится, а потому что у них нет другого выхода. Сама особенность авторитаризма в том, что эти режимы притворяются демократическими и извращают вообще понимание демократии, убеждая международное сообщество и общество внутри своих стран в том, что у них на самом деле просто отличающееся от международного понимание демократии. По сути, они занимаются массовым газлайтингом», — подытоживает Умаров.

Независимая журналистка Вера Сухина тоже прекрасно видит цели этого газлайтинга и сравнивает решение Мирзиёева с действиями предыдущего президента. Как говорит Сухина, при Каримове на референдум выносились конкретные вопросы о президентском сроке и все всё понимали. «Сейчас же обнуление спрятано под маской реформ. В этом, по моему мнению, кроется вся суть внутренней политики с 2016 года: громкие заявления о строительстве “Нового Узбекистана” без нарушений прав человека и об уважении граждан_ок идут бок о бок с арестами активисто_к и блогеро_к, коррупцией, цензурой, государственным насилием, в частности, подавлением протестов в Каракалпакстане. Независимые активист_ки все это время были в курсе того, что в целом Узбекистан пока еще остается “старым”», — сообщает журналистка.

Чего эксперт_ки ждут от будущего?

Предотвратить принятие новой Конституции несогласным с обнулением сроков не удалось. Хотя предыдущую редакцию, отменявшую автономность Каракалпакстана, его житель_ницы завернули обратно — ценой десятков жизней, — главное нововведение о продлении своих сроков Мирзиёев провел.

По мнению Темура Умарова, «провернуть фарш» обратно и отменить результаты референдума тоже не выйдет: он был признан успешным и легитимным, а международные наблюдатель_ницы хоть и вынесли замечания, но не обвинили власти Узбекистана в абсолютной недемократичности процесса. Тем не менее, эксперт считает, что у общества остается достаточно механизмов, чтобы не допустить превращения власти Мирзиёева в абсолют: «Общество уже показало, что оно намного более зубастое, чем когда-либо ранее. Для этого есть и технологические инструменты, и социальные сети, которые в современном мире очень хорошо консолидируют. К сожалению, гражданское общество было практически полностью уничтожено еще при предыдущем президенте, и государство осуществляет очень плотный контроль над некоммерческими организациями. Но никогда нельзя отвергать возможность появления новых кризисов, новых протестов, которые заставят власть Узбекистана начать учитывать интересы более широкого круга лиц, чем политических элит».

Ирина Матвиенко тоже не думает, что с новой Конституцией в Узбекистане исчезнет активизм, хотя тоже отмечает сильное давление на зарегистрированные организации: «Как раз у низовых активисто_к, у СМИ, у блогеро_к больше свободы, чем, например, у зарегистрированных НПО. И мне кажется, что ситуация вряд ли изменится. Возможно, для НПО будут сильнее закручивать гайки. Но что касается работы СМИ и блогеро_к, наша страна позиционирует себя как демократическую, и если будут соблюдаться рамки закона, то, наверное, не будет особых репрессий».

Вера Сухина более пессимистична по поводу будущего: у низовых активисто_к, которые выполняют основную работу по правам человека, политзаключенных и по другим социальным направлениям, этой работы меньше не станет, а государственное давление может усилиться: «После 25 лет правления Каримова гражданское общество только начинает приходить в себя, активизироваться. 65% НКО все еще являются ГОНГО [организованными/управляемыми государством негосударственными организациями], среди остальных критически мало организаций, занимающихся сенситивными темами. Медиа все еще находятся в самоцензуре или под негласными запретами на освещение тем, касающихся высших эшелонов власти. Неизвестно, даст ли обнуление толчок к развитию оппозиции: такое поддержанное большинством упрочнение власти, во-первых, создает в целом пессимистичное настроение у независимых активисто_к, во-вторых, усиливает возможности государства для контроля гражданского общества. Я вот сейчас пишу и думаю: интересно, читают ли DOXA узбекистанские спецслужбы?»